Творения, том 7, книга 2

5. Такова зависть! Она всегда строит козни добрым ближним, и страждущего ею терзает и окружает бесчисленными бедствиями. Жалкий Саул, пока Давид не ушел от него, не произносил в слезах таких жалостных слов: “Тяжело мне очень; Филистимляне воюют против меня, а Бог отступил от меня” (1 Цар. 28:15). Пока Давид не удалился от него, дотоле не падал он на брани, но был в безопасности и славе, так как слава военачальника переходила на царя. Давид не был честолюбив, не искал свергнуть его с престола, но все исполнял для него и неусыпно заботился о нем. Это видно и из последующего. Может быть, не совсем знающие дело станут приписывать закону подчиненности то, что Давид воевал за Саула. Но после того, как Саул изгнал Давида из своего царства, что уже удерживало последнего в пределах повиновения, и заставляло удерживаться от войны с царем? Не все ли, напротив, располагало убить Саула? Не строил ли Саул несколько раз козней против Давида? Не был ли он облагодетельствован этим? Не имел ли Давид права обвинить его? Не подвергалось ли опасности обещанное Давиду царствование, и даже самая жизнь его? Не принужден ли был Давид беспрестанно блуждать, бегать и трепетать за свою участь, доколе Саул был жив и царствовал? И однако, ничто не могло заставить Давида обагрить кровью свой меч. Видя Саула спящим, в полной своей власти, одного, среди своих воинов, касаясь главы его, подстрекаемый многими, которые говорили, что такой благоприятный случай есть определение Божие, Давид, замкнув уста подстрекавшим его, удержался от убийства и отпустил Саула живым и невредимым и, как бы телохранитель его и щитоносец, а не враг, обвинял воинов в предательстве царя. Что может сравниться с такою душою? Что - с такою кротостью? Об этом можно судить по вышесказанному; но еще более можно убедиться, если обратить внимание на то, что ныне бывает. Когда мы увидим нашу злость, тогда лучше познаем добродетель святых. Поэтому, умоляю вас, подражайте их ревности к добродетели. Если желаешь ты славы, и потому строишь козни ближнему, то тогда вполне приобретешь ее, когда, презрев эту славу, будешь удерживаться от коварства. Как для сребролюбивого приобретение богатства соединено с потерею, так и для славолюбивого домогательство славы соединено с бесславием. И если хотите, то и другое рассмотрим порознь. Так как мы нимало не страшимся геенны и нисколько не заботимся о царствии небесном, то по крайней мере, посмотрим на следствия того и другого в настоящей жизни. Скажи мне, кто достоин посмеяния: не тот ли, кто слишком домогается славы у людей? Кто достоин похвалы: не тот ли, кто совершенно пренебрегает человеческой похвалой? Следовательно, если любовь к пустой славе соединена с поношением, и если тщеславный, гоняющийся за славою, не может скрыться, то и будет он непременно подвергаться поношению, и домогательство славы сделается для него причиною бесславия. И не за это только потерпит он бесчестие, но и за то, что бывает принужден делать много позорного и свойственного только самому последнему рабу. Равным образом и все те, которые до безумия пристращаются к корысти, обыкновенно получают вред, главным образом от своего недуга (они подвергаются многим обманам: малейшие выгоды причиняют большой вред, как говорит пословица). Так точно и сладострастному служит препятствием к наслаждению необузданная его страсть. С сладострастными и женоподобными мужьями жены обходятся как с рабами, и никогда не хотят обращаться с ними как с мужьями, но бьют их по щекам, плюют в лицо, во всем их проводят и обманывают, издеваются над ними и приказывают исполнять все свои желания. Точно также нет ничего презреннее и бесчестнее и человека надменного, славолюбивого и очень много о себе думающего. Люди, не привыкшие уступать свои права другим, ничему столько не сопротивляются, как человеку спесивому, надменному и славолюбивому. Притом гордый, чтобы удовлетворить своей страсти, надевая на себя личину, рабски пресмыкается пред высшими, ласкает и угождает им и несет рабство хуже всякого покупного раба. Итак, представляя все это, отвергнем эти страсти, чтобы и здесь не подвергнуться наказанию, и там не мучиться вечно. Будем любить добродетель. Тогда мы и здесь прежде еще царствия небесного приобретем великие блага, и по смерти насладимся благами вечными, коих все мы и да сподобимся, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 63

"Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную" (Матф. 19:16)?