Творения. Том первый. СЛОВА.

75. Перехожу к Новому Завету и, сравнив с Василием прославившихся в оном, почту ученика по учителям. Кто предтеча Иисусов? Иоанн, как глас – Слова и как светильник – Света, взыграл пред Иисусом во чреве и предшествовал ему во аде, предпосланный Иродовым неистовством, чтобы и там проповедать Грядущего. И если кому слово мое кажется смелым, пусть наперед примет во внимание, что я не предпочитаю, даже не равняю Василия с тем, кто больше всех рожденных женами, а хочу показать в Василии ревнителя, который имеет некоторые отличительные черты Иоанновы. Ибо для учащихся не маловажное и малое подражание великим образцам. И Василий не явственное ли изображение Иоаннова любомудрия? И он обитал в пустыне; и у него одеждой по ночам была власяница – незнаемая и не показываемая другим; и он любил такую же пищу, очищая себя Богу воздержанием; и он сподобился быть проповедником, хотя и не предтечей Христовым; и к нему исходили, не только все окрестные, но и живущие вне пределов страны; и он стал среди двух Заветов, разрешая букву одного и обнаруживая дух другого, разрешение видимого обращая в полноту сокровенного. 76. И он подражал в ревности Петру, в неутомимости Павлу, а в вере – обоим сим именитым и переименованным апостолам, в велегласии же – сынам Заведеевым, в скудости и неизлишестве – всем ученикам. А за сие вверяются ему и ключи небесные; не только от Иерусалима до Иллирика, но гораздо больший круг объемлет он Евангелием; и хотя не именуется, однако же делается сыном громовым. И он, возлежа на лоне Иисусовом, извлекает отсюда силу слова и глубокость мыслей. Стать Стефаном хотя и готов был, воспрепятствовало ему то, что уважением к себе удерживал побивающих камнями. Но я намерен сказать еще короче, не входя о сем в подробности. Иное из совершенств сам он изобрел, в другом подражал, а в ином превзошел и тем, что преуспевал во всем, стал выше всех известных ныне.

Сверх всего скажу еще об одном, и притом кратко. 77. Такова доблесть сего мужа, таково обилие славы, что многое маловажное в Василии, даже телесные его недостатки, другие думали обратить для себя в средство к славе. Таковы были бледность лица, отращение на нем волос, тихость походки, медленность в речах, необычайная задумчивость и углубление в себя, которое во многих, по причине неискусного подражания и неправильного разумения, сделалось угрюмостью. Таковы же были вид одежды, устройство кровати, приемы при вкушении пищи, что все делалось у него не по намерению, но просто и как случилось. И ты увидишь многих Василиев по наружности; это изваяния, представляющие тень Василиеву; ибо много сказать, чтобы они были и эхом. Эхо хотя окончание только речений, однако же повторяет явственно; а эти люди более отстоят от Василия, нежели сколько желают к нему приблизиться. Справедливо же ставилось в немалую, а даже в великую честь, если кому случалось или близким быть к Василию, или прислуживать ему, или заметить на память что-либо им сказанное или сделанное, в шутку ли то или с намерением, чем, сколько знаю, и я неоднократно хвалился; потому что у Василия и необдуманное было драгоценнее и замечательнее сделанного другими с усилием.

78. Когда же, течение скончав и веру соблюдши, возжелал он разрешиться и наступило время к принятию венцов, когда услышал он не то повеление: взыди на гору, и скончайся (Втор. 32:49–50), но другое: «Скончайся и взойди к нам», – тогда совершает он чудо не меньше описанных. Будучи уже почти мертв и бездыханен, оставив большую часть жизни, оказывается он еще крепким при произнесении исходной своей речи, чтобы отойти отселе с вещаниями благочестия, и на рукоположение искреннейших своих служителей подает руку и дух, чтобы алтарь не лишен был его учеников и помощников в священстве.

Коснеет, правда, слово коснуться последующего, однако же коснется, хотя говорить о сем и приличнее было бы другим, а не мне, который (сколько ни учился любомудрию) не умею соблюсти любомудрие в скорби, когда привожу себе на память общую потерю и скорбь, какая объяла тогда вселенную.