Творения. Том второй: СТИХОТВОРЕНИЯ. ПИСЬМА. ЗАВЕЩАНИЕ.

Укоряешь меня в лености и в нерадении, потому что не взял твоих Сасимов, не увлекся епископским духом, не вооружаюсь вместе с вами, чтобы драться, как дерутся между собой псы за брошенный им кусок. А для меня самое важное дело – бездействие. И чтобы знать тебе нечто из моих совершенств, столько хвалюсь своей беспечностью, что величие духа в этом почитаю законом для всех; и думаю, что если бы все подражали мне, то не было бы беспокойств церквам, не терпела бы поруганий вера, которую теперь всякий обращает в оружие своей любопрительности.

50. К нему же (51)

Описывает, как он и родитель его приняли у себя Анфима, епископа Тианского, и почему имели с ним переписку.

Как горячо и, подобно молодому коню, скачешь ты в письмах своих! И это не удивительно: тебе, который недавно стал в славе, хочется показать передо мной, какую приобрел ты славу, чтобы чрез это сделать себя еще более достоуважаемым, подобно живописцам, которые пишут одни красоты. А если пересказывать тебе все поступки епископов и содержание письма, которое тебя беспокоит, с чего начал я его, до чего довел и чем кончил, то мне кажется сие превышающим пределы письма и не столько делом оправдания, сколько истории. Короче же тебе сказать, пришел к нам мужественнейший Анфим с некоторыми епископами или чтобы навестить отца моего (ибо и так о сем думали), или чтобы сделать, чего домогался. После многих выпытываний и о многом, о приходах, о сасимских болотах, о моем рукоположении, после того как он и ласкал, и просил, и угрожал, и выставлял свои права, порицал, хвалил, обводил себе круги в доказательство, что мы должны смотреть на него одного и на новую митрополию, которая важнее, после всего этого сказал я: «Для чего вписываешь в свой круг наш город, когда мы-то и составляем Церковь, эту в подлинном смысле и притом издревле матерь Церквей?» Наконец, ни в чем не успев и с великой надменностью укорив нас в приверженности к Василию, как будто к какому Филиппу,[275] он ушел. Неужели думаешь, что этим сделали мы тебе обиду? Я не полагаю. Рассмотри же и содержание письма, точно ли писано в обиду тебе? На имя наше составили соборное приглашение. Я спорил, говорил, что это обида, но вторично потребовали, чтобы чрез меня приглашены вы были для совещания об этом; и на сие согласился я; но чтоб не случилось прежнего, предоставляю все на вашу волю; угодно ли будет собрать их, где и когда? И это показывало во мне человека почтительного, а не обидчика. Когда же и сие сделал я не в обиду, то скажи остальное. Если от меня должно вам узнать это, то прочту вам [то] самое письмо, которое Анфим, когда, несмотря на запрещения и угрозы наши, захватывал в свою власть болота, прислал к нам, и оскорбляя, и понося нас, и как бы воспевая победную песнь над нами, потерпевшими от него поражение. Что же это за причина? И его гневу подвергаемся из-за вас, и вам не нравимся, как угождающие ему? Но о сем надлежало узнать прежде, чудный муж, и потом уже не оскорблять, если не по другому чему, то как пресвитеров. А если в тебе есть большее желание показать себя и честолюбие и простираешь к нам речь с высоты, как гражданин митрополии к гражданам малого города или даже не имеющим у себя города, то и у нас есть гордость, которую можем противопоставить твоей. Это всякому не трудно, а может быть, и более прилично.

51. К Никовулу (19)

О том, как писать письма.