Творец

Я зашел за камень и встал между родителями, что расположились по обе стороны от ожидающего свою нареченную Изора.

Мила каким-то чудесным образом продолжала замедлять и без того неторопливый шаг. Теперь я мог видеть, что трясутся у нее не только руки, все ее тонкое тело трепыхается, словно осина на ветру, а глаза горят желтым огнем. Я хорошо знал эти родные и горячо любимые всполохи в аметриновом взгляде, так же горели огнем и глаза Мари, когда она пыталась разобраться в правильности своих решений.

Мне вдруг нестерпимо захотелось устранить эту несправедливость, но мною овладела удушливая, сковывающая немота. Я тупо смотрел, как неумолимо сокращается расстояние от Милы до Изора и ничего не предпринимал.

Наконец Мила подошла достаточно близко, и отец притянул медлящую дочь к импровизированному алтарю, развернул лицом к будущему мужу и забрал у нее церемониальные ленты, передав мне, чтобы я обвязал ими руки молодых, в знак их соединения.

– Я, Адам, – начал он грудным басом, – отдаю тебе, Изор, свою дочь Милу. Отныне ты – ее защита и опора. Примет ли ее твоя семья как свою?

– Примет, – ответил сын Изора стоящий за его спиной.

– Виктор, – обратился тогда Адам ко мне, – как основателя нашего рода, я прошу тебя благословить союз молодых.

Ощущение неправильности момента, его неискренности и бессмысленности не покидало меня, и я сделал то немногое, что мог – адресовал всем присутствующим традиционное в моем прежнем мире обращением.

– Если есть причины, по которым союз не может быть заключен, их лучше назвать до того, как я благословлю молодых.

Не успел первый претендент на Милу сказать и слова, как зашуршала, заволновалась толпа. Люди стали расступаться, испуганно озираясь и шаря глазами в предвкушении беды. На аллею вышел Владимир. Сейчас у меня не было иных рычагов, кроме рук моего взбалмошного сына, и именно он вышел изъявить мою тайную волю.

– Эта женщина принадлежит мне, – проговорил он со спокойной уверенностью, смотря на Милу немигающим взглядом собственника.

Вокруг послышались нестройные выкрикивания, но я не обращал на них внимания, я смотрел на зардевшуюся Милу. Девушка плавилась под тяжелым, властным взглядом моего сына, но отвести от него глаз отчего-то не могла. Их немой, и такой откровенный диалог продолжался даже тогда, когда Адам обратился к Владимиру.

– Чем ты можешь доказать это! – прогремел отец Милы, сверля нарушителя церемонии недобрым взглядом.

– Я взял ее несколько недель назад, в тот день, когда вернулся после длительного отсутствия, и я намерен увезти ее с собой, – проговорил Владимир ровным голосом, но даже я почувствовал, сколько в этом обращении предупреждения, относительно попыток ему перечить.

– Ты не можешь сделать этого! Она уже обещана Изору, – со злобой проговорил Адам.

– Мне плевать, кому она обещана, – процедил Владимир, и я увидел, как его глаза наливаются кровью. – Она моя по праву первообладания!

– Это правда, Мила?! – взревел Адам.

Несчастная, затравленная девушка подняла на отца глаза, а стоявшая все это время за спиной дочери Мариамна схватилась за раздувшийся живот и попыталась загородить дочь от отцовского гнева. Но униженный Адам не склонен был спускать дочке эту провинность.

– Как ты могла, Мила?! – орал он, не помня себя от гнева. – Ведь я выбрал тебе достойного мужчину!

– Достойного, но не желанного, – вставил мой сын, подходя ближе.

Адам же упорно не обращал внимания на Владимира, продолжая допрашивать дочь.

– Почему ты не отказала ему, почему не сказала, что обещана Изору?

– Он не спрашивал, отец, – пропищала Мила, пряча глаза.

– Это верно, – подтвердил Владимир. – Я просто пришел и взял то, что принадлежало мне уже давно. Мила не могла отказать мне, но и тебе она отказать не может, ведь ты ее отец, и твое желание превыше ее, так ведь? – Владимир криво усмехнулся и по-хозяйски посмотрел на Милу. – И вот мы имеем то, что имеем – одна женщина, два претендента на ее любовь.

Тут Изор, стоявший до этого времени в немом оцепенении, наконец, пришел в себя и, обретя дар речи, заорал, брызжа в лицо Владимира слюной:

– Что ты о себе возомнил, ублюдок! Думаешь, можешь портить чужих баб безнаказанно?! Она была обещана мне, мне и достанется!

С этими словами оскорбленный жених накинулся на Владимира и, повалив его наземь, стал душить.

Поле прорезал полный ужаса визг Милы. Мариамна схватилась за живот и осела, вокруг нее стремительно расплывалось мокрое пятно.

– Воды отходят! – заорал кто-то из толпы, подхватывая теряющую сознание Мариамну.

А схватившиеся не на жизнь, а на смерть мужчины уже катились по полю, сшибая обезумевших свидетелей церемонии.

И только я стоял, словно окоченев, не веря в реальность всего происходящего. Когда же Мила сорвалась с места, и с отчаянным воплем кинулась разнимать дерущихся, обманчивая неторопливость событий вдруг стремительно набрала темп. Вокруг все кружилось, вспыхивало сотнями красок, набухало десятками голосов, и я кинулся вслед за Милой.