Творец сновидений

— Меняешься, — уверил его Утренняя Звезда. — Все живое изменяется — или погибает. Вы считаете себя бесстрастными, но и в вашем мире есть и своя теплота, и своеобразное обаяние, очарование; он полон чудес. Вам трудно понять тех, кто живет на светлой стороне планеты — но их наука так же бесстрастна, как и ваши души, которых у вас нет — как ты считаешь. И люди со светлой стороны с удовольствием окунулись бы в ваш мир — если бы так его не страшились — а их чувства стали бы приятным открытием для вас — если бы и вы, в свою очередь, не боялись. На самом деле вы почти не отличаетесь друг от друга — и только страх мешает взаимопониманию. Ведь вы — зеркальные отражения друг друга — как и ваши миры, на самом деле являющиеся двумя частями единого целого. Так что насчет души ты бы лучше помолчал — ты ведь не знаешь, что это такое.

— Пожалуй, верно. Все равно я ни черта не понимаю.

Джек уселся прямо на камни и некоторое время молча смотрел на восток вместе с Утренней Звездой.

Потом он произнес:

— Так ты говоришь, что ждешь восхода, чтобы увидеть, как из-за горизонта встает солнце?

— Да…

— А тебе не кажется, что твое ожидание будет вечным?

— Может быть.

— Как, ты этого не знаешь?! Я думал, тебе все известно.

— Многое. Но не все. Чувствуешь разницу?

— Тогда скажи мне вот что. Я знаю, что смертные считают, будто в центре земли находится огненный демон; поэтому, чем глубже, чем ближе к центру планеты — тем сильнее жар. Когда же земная кора лопается, то наружу вырываются языки пламени, выплескивается расплавленная лава — в общем, начинается извержение вулкана. Но я-то знаю, что вулканы — это работа духов огня, которые, если их потревожить, со злости начинают плавить и жечь все вокруг себя, и в результате расплавленные породы выплескиваются на поверхность. А живут они в маленьких пещерках, и не так уж глубоко. Если идти мимо них достаточно осторожно, то можно спуститься очень глубоко, и никакого жара не будет. И сердце земли вовсе не расплавленное. Там стоит Большая Машина, с огромными пружинами, вроде часовых, рычагами, колесами, шестернями и прочими хитрыми деталями. Я это знаю точно, потому что в свое время спускался довольно глубоко и доходил почти до самой Машины. Но смертные вполне успешно доказывают, что правы они. Один из них даже меня почти убедил в этом, хотя я-то знаю, как обстоит дело в действительности! Как такое может быть?!

— Вы оба были правы, — усмехнулся Утренняя Звезда, — и, к тому же, говорили об одном и том же, и в то же время вы оба были одинаково далеки от истины. И вы, и они оцениваете реальность в соответствии со своим видением. А если она ускользает от вас, то вы начинаете ее бояться. Очень часто вы невообразимо приукрашиваете ее. Так что для тебя это — Машина, а для него — демон…

— Но я, например, знаю, что на звездах обитают боги и духи. Изредка — дружественные или враждебные, но чаще — безразличные. Они, звезды, совсем недалеко. И если правильно воззвать к тем, кто на них живет, то они ответят и даже могут помочь. А люди со светлой стороны утверждают, что звезды находятся очень далеко, и никто на них не живет. Вот опять…

— Вот именно — опять то же самое. Вы по-разному воспринимаете действительность. Но оба восприятия — верные.

— Но если есть два способа восприятия, то их может быть и три, и четыре, и вообще сколько угодно — столько, сколько людей на свете?!

— Совершенно верно, — согласился Утренняя Звезда.

— И какой же из них верный?

— Все.

— Но можно ли тогда увидеть реальность такой, какая она есть?

На этот раз Джек не дождался ответа.

— А ты, — спросил Джек через некоторое время, — ты видишь все так, как оно есть?

— Я вижу облака. Вижу падающие камни. Чувствую порывы ветра.

— Но по ним ты как-то узнаешь все остальное?

— Я… Когда-нибудь… Я просто жду, когда взойдет солнце.

— Тебе известно, куда я направляюсь, и что намерен делать, — вновь заговорил Джек после долгой паузы. — Ты знаешь, что должно случиться, знаешь, каким я стану в будущем. Ты можешь увидеть все это отсюда, со своей вершины. Возможно, тебе даже известно, когда я наконец умру в последний раз, и как это произойдет. Из-за этого жизнь начинает казаться мне бессмысленной; выясняется, что, хотя у меня и есть разум, он не способен как-то влиять на события и мою собственную судьбу.

— Ты ошибаешься, — спокойно ответил Утренняя Звезда.

— Наверное, ты говоришь так только для того, чтобы подбодрить меня.

— Нет. Я говорю так потому, что часть твоей судьбы скрыта тенью, через которую я не могу пробиться.

— Почему?

— Возможно, наши судьбы каким-то образом взаимосвязаны. А то, что может повлиять на мою судьбу, всегда остается для меня тайной.

— Ну, это уже кое-что, — весело сказал Джек.

— А, возможно, это потому, что когда ты наконец добьешься своего, то твои дальнейшие действия станут непредсказуемыми.

Джек рассмеялся:

— А вот это уже совсем приятно!

— Не радуйся раньше времени. Приятного в этом может оказаться мало.

Джек только пожал плечами.

— Сто раз поживем — сто раз увидим. Если даже ты не знаешь моего будущего, то уж я — и подавно!