Творец сновидений

— Хм… В каком-то другом случае я бы сказала, что это зависит от человека. Но я вижу, к чему вы ведете: многие расположены выскакивать из окон без колебаний — окно даже само откроется для вас, потому что вы его об этом попросите — это протест скучающих масс. Но мне не нравится такой вывод. Я надеюсь, что он ошибочен.

— Я тоже надеюсь, но я думаю также о символических самоубийствах — функциональных расстройствах, случающихся по самым неубедительным причинам.

— Ага! Эта ваша лекция в прошлом месяце: аутопсихомимикрия. Хорошо сказано, но я не могу согласиться.

— Теперь и я тоже. Я переписал всю часть «Танатос в сказочной стране глупцов», как я назвал ее. На самом деле инстинкт смерти идет почти по поверхности.

— Если я дам вам скальпель и труп, можете вы вырезать инстинкт смерти и дать мне ощупать его?

— Нет, — сказал он с усмешкой в голосе, — в трупе все это уже израсходовано. Но найдите мне добровольца, и он своим добровольным согласием докажет мои слова.

— Ваша логика неуязвима, — улыбнулась Элина. — Выпьем еще кофе, ладно?

Рэндер прошел на кухню, ополоснул и вновь наполнил чашки, выпил стакан воды и вернулся в комнату. Элина не шевельнулась. Зигмунд — тоже.

— Что вы будете делать, когда прекратите работать Конструктором? — спросила она.

— То же, что и большинство: есть, пить, спать, разговаривать, посещать друзей, ездить по разным местам, читать…

— Вы склонны прощать?

— Иногда. А что?

— Тогда простите меня. Сегодня я поспорила с женщиной по фамилии де-Вилл.

— О чем?

— Она обвинила меня в таких вещах, что лучше бы моей матери было не рожать меня. Вы собираетесь жениться на ней?

— Нет. Брак — это вроде алхимии. Когда-то он служил важной цели, но теперь — едва ли.

— Хорошо.

— И что вы ей сказали?

— Я дала ей карту направления, где было сказано: «Диагноз: сука. Предписание: лечение успокаивающими средствами и плотный кляп.»

— О! — протянул Рэндер с явным интересом.

— Она разорвала карту и бросила мне в лицо.

— Интересно, зачем это все?

Она пожала плечами, улыбнулась.

— Отцы и старцы, — вздохнул Рэндер, — я размышляю, что есть ад?

— «Я считаю, что это — страдание от неспособности любить», — закончила Элина. — Это Достоевский, верно?

— Поздравляю. Я включил бы его в лечебную группу. Это был бы реальный ад для него — со всеми этими людьми, действующими, как его персонажи и радующимися этому.

Рэндер поставил чашку и отодвинул ее от края стола.

— Полагаю, что вы теперь должны идти?

— Должен, в самом деле

— Нельзя ли поинтересоваться: вы пойдете пешком?

— Нет.

Она встала.

— Ладно. Сейчас надену пальто.

— Я могу доехать один и отправить кар обратно.

— Нет! Меня мучает идея пустых каров, катающихся по городу. На меня это будет давить недели две. Кроме того, вы обещали мне кафедральный собор.

— Вы хотите сегодня?

— Если смогу вас уговорить.

Рэндер встал, размышляя. Зигмунд поднялся тоже и встал рядом с Рэндером, глядя снизу вверх в его глаза. Он несколько раз открывал и закрывал пасть, но не издал ни звука. Затем он повернулся и вышел из комнаты.

— Нет! — голос Элины вернул его назад. — Ты останешься здесь до моего возвращения.

Рэндер надел пальто и затолкал чемоданчик в просторный карман.

Когда они шли по коридору к лифту, Рэндер услышал слабый далекий вой…

…В этом месте, как и во всех других, Рэндер знал, что он — хозяин всего.

Он был как дома в тех чужих мирах без времени, в тех мирах, где цветы спариваются, а звезды сталкиваются в небе и падают на землю, обескровленные; где в мирах обнаруживаются лестницы вниз, в глубину, из пещер возникают руки, размахивающие факелами, чье пламя похоже на жидкие лица — все это Рэндер знал, потому что посещал эти миры на профессиональной основе в течение уже почти десяти лет. Одним согнутым пальцем он мог выделять колдунов, судить их за измену королевству, мог казнить их, мог назначать их преемников.

К счастью, это путешествие было только из вежливости… Он шел через прогалину, разыскивая Элину. Он чувствовал ее пробуждающееся присутствие повсюду вокруг себя.

Он продрался сквозь ветви и остановился у озера. Оно было холодное, голубое, бездонное, в нем отражалась та стройная ива, которая стала символом прибытия Элины.

— Элина!

Ива качнулась к нему и обратно.

— Элина! Идите сюда!

Посыпались листья, поплыли по озеру, тревожа его спокойствие, искажая отражения.

— Элина!

Все листья на иве разом пожелтели и попадали в озеро. Дерево перестало качаться. В темнеющем небе раздался странный звук, вроде гудения высоковольтных проводов в морозный день.

На небе вдруг появилась двойная вереница лун. Рэндер выбрал одну, потянулся и прижал ее. Остальные тут же исчезли, и мир остановился. Гудение в воздухе смолкло.

Он обошел озеро, чтобы получить субъективную передышку от действий по отбрасыванию отраженного им удара. Он пошел к тому месту, где хотел поставить собор. Теперь на деревьях пели птицы. Ветер мягко пролетал мимо. Рэндер отчетливо ощущал присутствие Элины.

— Сюда, Элина, сюда!

Она оказалась рядом с ним. Зеленое шелковое платье, бронзовые волосы, изумрудные глаза, на лбу изумруд. Зеленые туфли скользили по сосновым иглам.