Творожная кнопка или зовите Ханну

— Бал приурочен к 50-летию со дня подписания мирного договора с Борливаном. Как вы знаете, к нам прибыли соседи с подарком «Панно мира», это официальная версия. При этом за визитом стоит еще одна причина. Чтобы укрепить союз между нашими государствами, принцесса Катрин и принц Нгао из Борливана будут представлены друг другу для дальнейшей помолвки. По традициям Борливана жених может увидеть лицо своей невесты только после обряда.

— Бред какой-то…

— Борливанцы верят, что жену нужно выбирать сердцем, а не глазами, — с теплой улыбкой сообщил Макгрегор.

— А… ну только если так, — немного смутилась под его взглядом.

— Поэтому и придумали скрыть лица всех присутствующих.

— А принцесса Катрин может отказаться?

— Да, но не пойдет на это. На королевской семье лежит большая ответственность за поддержание мира и процветание нашего государства. Катрин выросла на этих устоях. В принципе, как и в любой аристократической семье, ребенок воспитывается без права выбора профессии, жены или мужа, окружения, — он смотрел на меня с легкой грустью.

— Даже не пытайтесь меня разжалобить! — раскусила его в одно мгновение.

— Вас могут разжалобить только дети, это я уже понял, — сидит, улыбается, — но ведь я тоже был ребенком, подумайте над этим.

— Вернемся к делу, — добавила строгости в голос, — чем грозит исчезновение подарка борливанцев?

— Это подорвет доверие к нам как к союзнику. Будет означать, что мы не дорожим достигнутыми отношениями между государствами. Все может начаться с разлада, а закончиться войной.

— Как у вас все сложно наверху… — выдохнула я и невольно закатила глаза.

— Да, Ханна, поэтому прошу, если узнаете преступника по голосу или запаху, не спешите. Сообщите мне. Если наш Ученый из аристократов, на него должны быть неопровержимые доказательства. Понимаете? — очень серьезно продолжил Макгрегор.

— Вы прям думаете, я совсем дура? — почему-то вспылила я.

— Наоборот, думаю, что вы очень решительная и храбрая, поэтому и прошу вас не принимать поспешных действий, — он зачем-то взял меня за руку. — Ханна, это очень опасный человек, я не хочу, чтобы вы пострадали.

Он говорил, глядя в глаза, так искренне, так близко. А я злилась, сама не понимая на что. На то, что он прав?

— Конечно, вы ведь дали обещание моим родителям. Где моя маска? — поскорее захотелось скрыть пылающие щеки, я пыталась сама завязать ленточки на затылке, но ничего не получалось, и маска все время сваливалась на нос, что меня выводило из себя все больше.

— Позвольте вам помочь? — он сел рядом, легонько подвинув юбку. Осторожно взял ленты из моих пальцев и, мне так показалось, замер на мгновение. Услышала тихое, — вы потрясающе выглядите сегодня, Ханна.

— Спасибо, — прошептала, потому что голос предательски подвел. Но быстро взяла себя в руки, отгоняя острое желание прижаться спиной к его груди. Наваждение какое-то… Это все он! Аристократ-обыкновенный. Только увидел во мне женщину, как тут же начал пускать в ход свои штучки. Что же с ним будет в привычной среде обитания? Страшно представить. Прочистила голос и грозно спросила, — что еще я должна знать?

— Обращаемся друг к другу «мой господин» и «моя госпожа», никто не должен узнать нас.

Он надел маску и на себя, теперь наши лица скрыты, на всеобщем обозрении остались только рот и борода. Что ж, так нас точно никто не раскусит.

Глава 8

Ханна

Подъехали к замку. Меня сразу ослепило великолепием и богатством. Дворец возвышался белой глыбой и давил своим масштабом. Во всем здании желтым светом горели окна, отчего отдаленные стены напоминали скопления светлячков в темном лесу. Аккуратные пики высоко держали флаги Королевства, а магическое сияние не давало и шанса не разглядеть их гордого реяния.

По мере приближения к королевским хоромам мой рот открывался все шире и некрасивее. Но я и так держалась изо всех сил, не комментируя увиденное.

На белокаменных стенах с помощью магической подсветки ожили узоры, которые складывались в реалистичные картины. Так, на одной стене раскинулся зеленый лес с пиками елей и редкими кучерявыми дубами, над ними медленно проплывала птица с раскинутыми крыльями. Прямо над центральным входом, огибая массивные двери, бурлила вода, обрушиваясь в брызги и пену. Справа, перепрыгивая резные балконы, поднимался изумрудный плющ. Его листья и стебли переливались и подрагивали, отчего казалось, что растение соревнуется в скорости с водопадом. От иллюзорных фокусов кружилась голова, но оторвать взгляд было невозможно. Поистине завораживающее зрелище.

Из ступора и кареты Макгрегор вывел меня на площадку для прибывающих гостей. Здесь было очень светло, прожектора трудились не зря.

— Моя госпожа, — услышала его медовое обращение ко мне.

Фу, пусть лучше в истерике орет «Ханна!», злится или вообще молчит — это больше всего нравится. Но вместо этого я приняла эстафету сладости и пропела, — да, мой господин, — хотелось хрипеть и кашлять, как кошка, которая выплевывает комок шерсти.

— Так бы и слушал вас, — сказал, явно издеваясь, господин следователь.