Творцы прошлого (Книга 1)

Штабс-ротистр Одиннадцатого гусарского Изюмского полка Модест Аполлонович Лихославский был в юности человеком скромным, застенчивым, если не сказать робким. Может, виною тому было его имя, означавшее в переводе "скромный", а может, то строгое воспитание, которое было заведено в семье инвалида русско-турецкой войны отставного пехотного капитана Аполлона Галактионовича Лихославского. Но, поступив в Николаевское кавалерийское училище, в первый же год юнкерской жизни Модя, как звали его в семье и в кругу друзей, был успешно избавлен от этих поганых черт своего характера. Более того, к концу своего обучения Модя Лихославский стал непременным заводилой всех безобразий, которые только могла придумать изобретательная юнкерская голова.

Не изменил он своим привычкам и по окончании училища. Будучи направленным в Луцк - губернский город Волынской губернии - где был постоянно расквартирован бывший Изюмский гусарский полк, он был определен в шестой его эскадрон. Там таланты молодого корнета, произведенного вскоре в поручики, проявились во всей своей полноте.

Через три года после того, как Модя получил новый чин, полку вернули прежнее название. Теперь назывался он Одиннадцатый гусарский Изюмский Его Королевского Высочества Принца Генриха Прусского полк, а новоиспеченные гусары вновь получили парадные мундиры наподобие тех, в каких сражались их предшественники в начале предыдущего столетия с армиями Наполеона. В том же году Лихославский был произведен в штабс-ротмистры, и в этот же год, находясь в отпуске, он и был представлен барышне, которую все звали тогда Элен. Несмотря на то, что считала она себя русской, по-русски знала едва пару десятков слов и все их произносила с французским ударением. Стал Лихославский с тех самых пор для нее тем, с кем ей предстояло русский язык освоить.

Отпуск пролетел незаметно. Пришла пора возвращаться в полк. На перроне Варшавского вокзала состоялось трогательное прощание. Лихославский, как всегда, пообещал писать Элен письма, и, проехав несколько станций, как с ним часто бывало до этого, забыл о своем обещании. В Брест-Литовске он благополучно пересел с Лембергского поезда на Кишиневский, идущий из Варшавы, и рассчитывал благополучно закончить свой путь к месту службы.

Каково же было его удивление, когда, доехав до станции Киверцы, откуда на обывательских подводах предстояло ему преодолеть двенадцать верст, оставшихся до Луцка, он увидел Элен встречающей его у выхода из вагона. Как она обогнала его поезд, долго оставалось для Модеста загадкой. Ведь другой отходил только на следующий день и, естественно, не мог обогнать предыдущий. В те годы не было транспорта, который бы обогнал поезд, запряженный паровозом серии "Щ". И, хотя иные автомобили развивали скорость более ста верст в час, породистые, но капризные, заграничные авто, тем не менее, не могли тягаться на пыльных ухабистых дорогах Малороссии с бегущим по рельсам родным коломенским паровозом. Да и как барышня, да еще и одна, могла бы добраться до Луцка автомобилем? Ближайшее место, где можно заправить автомобиль, находится в Киеве. Поэтому заправки авто едва хватило бы до Житомира. А как, скажите, шофер будет добираться назад?

Оказался штабс-ротмистр Лихославский в моральном, как говорят, тупике. С одной стороны, Модест понимал, что его разгульному образу жизни, к которому он привык за девять лет службы в полку, теперь приходит большой и толстый конец. С другой, несмотря на то, что барышня поступила с ним с той бесцеремонностью, которая так контрастировала с царившими в то время в русском обществе строгими нравами, обратно ее отсылать он считал низостью, не достойной своего благородия. Пришлось Лихославскому, воленс-неволенс, как, коверкая латинское выражение volens-nolens, любил выражаться учитель латыни в Третьей мужской гимназии, которую Модя с горем пополам закончил в 1896 году, поступить так, как должен был поступить un gentilhomme. Этим французским словом первое время называла его Элен, поскольку выговорить фамилию Лихославский она пока была еще не в состоянии. Как бы то ни было, вскоре Модест вынужден был представить Элен своим сослуживцам в качестве невесты. Тем более что, как тут же выяснилось, она сама еще до его прибытия побывала в полку и, отрекомендовавшись его невестой, выпросила у ротмистра Новогудина шарабан, а также самочинно прихватила какого-то приказного в качестве возницы с тем, чтобы отправиться в Киверцы встречать Лихославского.

Жить штабс-ротмистру при казарме теперь стало, мягко говоря, неудобно, отчего стал он ангажировать обывательскую квартиру, благо квартирная плата в Луцке была не в пример ниже Московской или Петербургской.