Творцы русской идеи

Апология (защита) православия — в конце книги (расчет на то, что цензор устанет, запутается в терминологических тонкостях). В доброе старое время Шеллинг, рассуждавший о мифологии, мог завершить свои мысли словами об откровении как явлении истины. Лосев лишен такой возможности и вынужден говорить об «абсолютной мифологии». Его книга выходила в государственном издательстве (хотя на титуле стояло «Издание автора»), приходилось хитрить. Абсолютная мифология есть «абсолютное бытие, выявившее себя в абсолютном мифе, бытие, достигшее степени мифа, причем ни этому бытию, ни мифу не может быть положено, никогда и никем, никаких препятствий и границ… Диалектика абсолютного мифа есть, в сущности, самая обыкновенная диалектика, ибо всякая диалектика говорит именно о последних, т. е. абсолютных основаниях знания и бытия»².

Попробуйте рассуждать диалектически, и вы придете к важным выводам. Лосев приводит «несколько примеров». В мире как целом «и в каждой вещи нетрудно заметить синтез неподвижной идеи и подвижного вещественного становления. Простая диалектика требует, что раз существует нестановящаяся идея, то она должна иметь и свое идеальное же, нестановящееся тело, ибо ясно, что дробное и смертное тело, несущее на себе вечную идею, не может считаться последним выразителем этой идеи. Как бы ни изумлялись позитивисты, но диалектика требует этого с абсолютной необходимостью, ибо раз возможна та или иная степень осуществления идеи — значит возможна предельная и бесконечная ее осуществленность. След., особый идеальный мир есть диалектическая необходимость; и если дать свободу диалектике и не втыкать ей палки в колеса, то она потребует именно этого. Стало быть, уже по одному этому Бог, сточки зрения диалектики, по крайней мере, может быть… если дать свободу диалектике и сделать ее абсолютной, то будет исключен всякий намек на пантеизм. Пантеистическое язычество основано, очевидно, на относительной мифологии; оно сковано чисто реальными интуициями, уничтожающими свободу диалектики. Итак, теизм есть диалектически-мифологическая необходимость»³.

Далее. «Спорят и всегда спорили о бессмертии души. Весь вопрос в том, хотите ли вы рассуждать чисто диалектически или как-нибудь еще, признавая за диалектикой только относительное значение. Я, впрочем, вовсе не настаиваю, чтобы вы рассуждали обязательно чисто диалектически. Во-первых, это не всегда требуется. Во-вторых, вы едва ли на это способны. В-третьих, вообще не важно, как вы хотите рассуждать, Я утверждаю только одно: если вы хотите рассуждать чисто диалектически (пожалуйста, не рассуждайте!), то бессмертие души есть для мифологии примитивнейшая аксиома диалектики. В самом деле: 1) диалектика гласит, что всякое становление вещи возможно только тогда, когда в ней есть нечто нестановящееся; 2) душа есть нечто жизненно становящееся (человек мыслит, чувствует, радуется, страдает и т. д., и т. д.); 3) След., в душе есть нечто нестановящееся, т. е. жизненно вечное»⁴.

«Диалектика мифа» заканчивается обещанием автора вернуться к проблемам абсолютной мифологии, он убежден, что железная логика диалектики и последовательное ее применение сокрушат все возможные кантовские паралогизмы и антиномии. Увы, по обстоятельствам, о которых речь ниже, осуществить это не удалось. Внимание автора в дальнейшем приковало то, что он назвал «относительной мифологией», общее рассмотрение теории мифа и его исторически сложившиеся формы.

«…Миф есть в словах данная чудесная личностная история»⁵ — так звучит, по Лосеву, окончательная дефиниция мифа. В ней четыре члена: 1) личность, 2) история, 3) чудо, 4) слово. В сокращенном виде формула мифа — «развернутое магическое имя». Это — «окончательное и последнее ядро мифа, и дальше должны уже умолкнуть всякие другие преобразования и упрощения»⁶.

Новое, лосевское в концепции мифа состоит в акцентировании личностного характера мифологического сознания. В одной из последних своих работ он напишет: «Что касается самого термина «миф», то его древняя этимология, восходящая к санскриту, указывает на значение «заботиться о чем-то», «иметь в виду что-то», «страстно желать». Так, например, у Гомера слово «миф» означает «предписание», «совет», «приказ», «назначение», «намерение», «цель», «сообщение», «обещание», «просьбу», «умысел», «угрозу», «упрек», «защиту», «похвальбу». Поэтому если миф здесь противопоставляется делу, то все же это такого рода мысль, которая обладает специальной и иной раз даже волевой интенцией, предполагающей большую заинтересованность в предмете»⁷.

Миф — форма мысли, сливающейся с самим бытием. Миф всегда практичен, насущен, эмоционален, аффективен, жизнен. Он может принимать научную форму, более того: наука всегда мифологична. Ну а политика — сплошная мифология. Поэтому да не удивит нас следующий вывод: «…Диалектический материализм есть относительная, а не абсолютная мифология»⁸.