Творцы русской идеи

Кто из атеистов мог внятно ответить вопрошающему поэту? Случайно заброшенный на грешную Землю, человек без Бога мог помыслить лишь о чувственном благополучии, насладиться им и вернуться в небытие, откуда появился. Чем отличается такая жизнь от мимолетного существования бабочки-однодневки или дождевого червя, выползающего из мрака, чтобы засохнуть на солнце?

И вот было сказано: есть смысл в жизни каждой личности, личность не должна исчезнуть; вы не верите в бессмертие — добейтесь его, не сегодня, так завтра, не для себя, так для своих потомков; для начала перестаньте убивать друг друга, насильничать и обманывать, поймите друг друга, проникнитесь доверием, потом симпатией, потом любовью — творческой взаимосвязью людей, которая может быть сильнее смерти.

Любовь как космическое чувство, как сверхжизнь, вечная, лишенная бренной телесности предсказана в книге «Феномен человека», что вышла из-под пера французского иезуита Тейяра де Шардена в годы, когда в Европе начинал разгораться пожар Второй мировой войны⁹. Как могли мы убедиться, творцы русской идеи ломали над этим голову задолго до Тейяра. Думали над тем, как слить воедино философию, науку, религию.

Если обобщить мыслительные результаты, достигнутые этим направлением русской идеалистической философии, их можно свести к трем программным требованиям:

1. Преодоление земного тяготения. Человек — космическое существо. Освоив Землю, он устремляется за ее пределы, становится фактором развития Вселенной, несет ответственность за судьбы мироздания.

2. Преодоление насилия и взаимного истребления. Космическая эра устраняет вражду в отношениях между людьми и войны между народами. Любовь обретает онтологический статус.

3. Преодоление смерти. Человек — не предел эволюции. Социально-космическое развитие приводит к возникновению нового типа мыслящих существ, человек превращается в «сверхчеловека», наделенного божественным бессмертием.

Это утопия, скажут нам. Но утопий не надо бояться. Мы живем в эпоху, когда утопии сбываются. Не только утопии зла и насилия, но и утопии добра и мира. Коммунистическая утопия предназначена была для избранных. Говорили о большинстве, называли себя большевиками, но большинство гнуло спину и жило в страхе. Русская утопия в отличие от коммунистической обращена ко всем, это формула всеобщего спасения. Это утопия всеединства.

И еще один признак русской утопии (русской идеи) — знание сливается с верой. Я уже признавался читателю, что воспитан был, к сожалению, в неверии. Но мне сызмальства прививали любовь к родной культуре; со временем я понял: основа ее религиозна, суть ее — поиски Бога, обретение его и вера. Без веры нельзя, и данная книга — мое исповедание веры, кредо ищущего, кредо верящего в благополучное завершение истории человечества, в его объединение и моральное очищение. Нас (человечество) ждет победа над злом и смертью, вечная жизнь добра.

Увы, так мыслят не все. Испорченные марксизмом умы, разуверившись в создании земного рая, мрачно глядят в будущее. Журнал «Наука и религия» посмертно опубликовал работу известного советского философа Э. В. Ильенкова «Космология духа»¹⁰, обнажившую с неожиданной стороны убеждения автора. Я знал, что в последние годы жизни Эвальд Васильевич увлекался Спинозой, но не предполагал, что дело зашло так далеко… Прочитанное могу охарактеризовать одним словом — гилозоизм. Эта позиция достойна внимания и уважения, уходит в древность. Нет материи без мышления, нет мышления без материи — так считали многие великие умы, и Спиноза ничего нового здесь не придумал. Неожиданным для меня было то, что Ильенков, который в моих глазах всегда был мэтром диалектики, вдруг повернулся спиной к Гегелю.

Философ безрадостно смотрит на мир, видя лишь «…грандиозный круговорот, не имеющий ни начала, ни конца, в котором мировая материя не утрачивает ни одного из имеющихся атрибутов, не приобретает ни одного нового, заключает в себя, как в кольцо, все возможные «конечные» циклы развития»¹¹. Атрибут — неотъемлемое свойство. Согласно Спинозе, мышление и протяженность — атрибуты субстанции (Бога). А человек? Для Спинозы человек — модус, нечто временное и случайное. Был — и нет его, может и вообще не быть.

Между тем «антропный принцип», утвердившийся в современной космологии, исходит из того, что необходимость появления человека была заложена в условиях «Большого взрыва», сотворившего нашу Вселенную. Вот почему более истинной, нежели гилозоизм, мне представляется иная философская теория, возникшая как антитеза ему: мир, природа, жизнь идут вперед, отвоевывая все новые и новые рубежи у косной материи. Был хаос, стал космос, возврата нет и быть не должно. Камень не мыслит, он обладает лишь потенцией мышления; возможность, правда, — часть действительности; после Гегеля нельзя их противопоставлять, но не видеть разницы тоже непозволительно.