Творцы Столпотворения

Туземцы расчистили место у второго опорного столба и прикрутили Илк Оу напротив капитана, однако дело на этом не закончилось. В каморку пропихнули окровавленного, с перебитой рукой и одним вытекшим глазом Пората. Он был без шлема, и изо рта у него торчал кляп из пальмовых листьев. Выглядело это даже несколько забавно – словно агент решил махом проглотить целый ананас, но тот застрял в горле. Порат тихо мычал, колени его подгибались и дрожали.

Народу при этом в комнатенке набилось столько, что туземцы ходили по ногам Валентина и поникшего «осьминога», а Пората прижали к стене, где на его голову свалилась большая глиняная ваза, разбившаяся на мелкие куски. Аборигены, увидев это, ужасно развеселились и тут же принялись крушить все подряд. На капитана полетели осколки и мусор, а одна из полок, слетев со своего крепления, больно ударила его по плечу.

– Ублюдки, однако, – тихо прокомментировал происходящее Валентин. – Дикари и есть дикари. И чего вас так Миклухо-Маклай любил, мазохист?

В самый разгар погрома в каморку заглянул «мухомор», держа наперевес трофейный деструктор. Он тут же начал страшно орать на соплеменников, указывая на забившегося в угол Пората. Туземцы мигом успокоились и вспомнили о тарланине. Однако привязывать его было практически не к чему. Они жестикулировали и долго спорили между собой, пока вновь не появился недовольный старец, держа в руке уже и шлем от бронекостюма. Гримасничая, он протиснулся к Валентину и неожиданно водрузил шлем капитану на голову, что вызвало у островитян новую бурю восторга.

Валентин обалдел, но решил, что так, несомненно, лучше – не важно, какую шутку хотел выкинуть при этом вождь.

Шлем работал.

– Перевод на русский, – тихо, но четко произнес Валентин кодовую фразу и тут же стал слышать перевод разговора аборигенов.

– Уведем демона, нельзя их всех вместе держать! – тараторил «мухомор». – Если вместе они, сила у них великая, несокрушимая, опять в пелену обмана попадем!

– Слава тебе, о Мудрейший! – закричали вокруг. – Говори, Великий наш Спаситель, куда вести демона? Какую казнь ему приготовить?

– Утром, мои братья, все на рассвете будет! Нельзя сейчас еще, ибо святая Ванаярм’ха не готова принять нашу очищающую жертву, жертву щедрую и искреннюю. Не может она пока простить нас! Грешны мы перед ней, очень грешны… Но мы исправимся, братья, верьте мне!

– Мы исправимся! – заревели дикари, потрясая оружием.

– Идем же отсюда! – исступленно закричал вождь. – А эти отродья пусть ждут своего часа. Своего часа испытания Большим Крабом и Проходом через Врата Ада…

Тут уже поднялся вовсе невообразимый гвалт. Пората снова схватили и вытолкали наружу. Следом выскочили аборигены, дверь захлопнулась, и в главном помещении по звукам, доносящимся оттуда, начался сумасшедший погром. «Только бы дом не подожгли, – озабоченно подумал Валентин. – Хотя нет, не должны – нам ведь обещаны какие-то испытания… Тьфу ты, будь все проклято!.. Что ж за непруха такая?»

Только через полчаса или около того наступила тишина. «Осьминог», казалось, спал, не подавая признаков жизни.

– Ну что, друг, и ты попался? – хмыкнул Валентин, когда тот наконец щелкнул клювом и открыл круглые глазища, вперив немигающий взгляд в капитана. – Хорошего мало, я понимаю. Не вешай нос! Клюв, я хотел сказать…

Илк Оу снова щелкнул, моргнул и что-то прошелестел.

– Перевод! – приказал Валентин шлему.

«Осьминог» пробулькал что-то еще. Потом тихонько завыл.

– Ну-ну, – успокаивающе проговорил Валентин. – Со всеми бывает…

Динамики шлема издали жуткое кваканье. Монстр завыл еще сильнее.

– Почему все так, почему все так… – услышал перевод с «осьминожьего» языка капитан. – О горе мне, горе великое!

– Знаешь, давай по порядку, – попросил Валентин. – Кто ты и что ты тут делаешь?

– Знай же, о, чужеземец, не из этих я мест диковинных! – сказал Илк Оу. – Занесло меня сюда странным образом, и судьба моя чудна и непонятна. Описывать ее полностью – что звезду пытаться взять в руки, что море выпить или поцеловать Принцессу из Сиреневой Раковины… Что сказать тебе, о пришелец из неведомой страны? Что может передать мой жалкий пищевод такому страннику, как ты?

«Витиевато, – с определенным уважением то ли к словесам инопланетянина, то ли к возможностям транслятора, подумал Валентин. – Прямо „Тысяча и одна ночь“…»

«Осьминог» пошевелил кончиком щупальца и громко щелкнул клювом:

– Странно все это и не познаваемо, о, мой друг по несчастью! С ума сошло Мироздание, и даже Создатель, да простит он мои крамольные мысли, не в силах разобраться, где правда, а где ложь, где его творения, а где чудища из миров запредельных…

– Кто ты и откуда, досточтимый путешественник? – поинтересовался Остапенко, подделываясь под стиль своего товарища по заключению.

– Мы – шаванаки, знаменитые герои из славного рода ивукков.

– Весьма польщен, очень приятно! А я с планеты Земля, – представился Валентин.

– Не знаю такой страны, – Илк Оу помолчал. – А тебя как звать, храбрый рыцарь?

– Валентин. А твое имя, как я слышал, Илк Оу, верно?