Творцы заклинаний

Даже посредственный трактирщик обычно настраивается в резонанс пиву, которое он продает, а в вибрациях, исходящих от огромных бочек за спиной Скиллера, больше не чувствовалось привкуса хмеля и пены. Бочки теперь звучали в каких-то молочных тонах.

Он на пробу отвернул кран и увидел, как в подставленном ведре сворачивается тонкая струйка молока.

Посох еще торчал из-за края стойки, словно перископ. Скиллер мог поклясться, что эта палка тоже смотрит на него.

– Не трать его понапрасну, – изрек голос. – В один прекрасный день ты еще поблагодаришь меня за это.

Это был такой же голос, каким матушка обращалась к Эск, когда та не проявляла должного энтузиазма по отношению к тарелке питательного зеленого салата, вываренного до желтизны, так что последние несколько витаминов не выдержали и отдали концы. Однако обостренно чувствительные уши Скиллера услышали в этих словах не повеление, но предсказание. Он вздрогнул. Ему было трудно представить, что с ним должно случиться, чтобы он принялся благодарить кого-то за смесь старого пива и свернувшегося молока. Нет, он скорее умрет.

Возможно, он действительно сначала умрет.

Скиллер с превеликим тщанием вытер большим пальцем почти чистую кружку и наполнил ее молоком. От него не укрылось, что большинство его клиентов потихоньку покидают трактир. Никто не любит магию – тем более магию, которая находится в руках у женщины. Никогда не знаешь, что этим женщинам стукнет в голову в следующую минуту.

– Твое молоко, – произнес Скиллер и добавил: – Барышня.

– У меня есть деньги, – заявила Эск.

Матушка постоянно твердила ей: всегда будь готова заплатить, и тебе не придется это делать. Людям хочется, чтобы ты думала о них хорошо, это все головология.

– Нет-нет, у меня и в мыслях не было требовать с тебя денег, – торопливо запротестовал Скиллер и, перегнувшись через стойку, продолжил: – Но вот если бы ты могла, э-э, придумать, как превратить остальное обратно. Видишь ли, в этих краях молоко не пользуется большим спросом.

Он немного отодвинулся в сторону. Эск прислонила посох к стойке, чтобы не мешал пить, и трактирщик чувствовал себя рядом с ним не в своей тарелке.

Эск внимательно посмотрела на хозяина трактира поверх молочных «усов».

– Я ничего не превращала. Я просто знала, что это будет молоко, потому что мне очень хотелось пить, – объяснила она. – А что это, по-твоему, было?

– Э-э. Пиво.

Эск обдумала его ответ. Она смутно помнила, что однажды пробовала пиво и у него был какой-то подержанный вкус. Но тут у нее в памяти всплыл другой напиток, который, как считали жители Дурного Зада, гораздо лучше пива. Это был один из самых заветных матушкиных рецептов, к тому же полезный для здоровья, потому что в него входили только фрукты, плюс неоднократное замораживание, кипячение и осторожная проверка маленьких капелек зажженной свечой.

Если ночь выдавалась по-настоящему холодной, матушка вливала в молоко Эск маленькую ложечку этого напитка. Причем ложка непременно должна была быть деревянной – из-за того, что он делал с металлом.

Эск сконцентрировалась. Она вызвала у себя во рту нужный привкус и обнаружила, что при помощи тех скромных умений, в которых она уже начала разбираться, но которые пока еще не постигла, может разложить вкус на маленькие разноцветные фигурки…

Тощая жена Скиллера вышла из задней комнаты, чтобы посмотреть, почему внезапно стало так тихо, и трактирщик взмахом руки погрузил ее в ошеломленное молчание. Эск стояла, закрыв глаза, и слегка покачивалась.

…Фигурки, которые не потребовались, отправились обратно в резерв, потом она отыскала необходимые дополнительные фигурки, соединила их вместе, еще там был такой крючочек, который означает, что они превратят любую жидкость в свое подобие…

Скиллер осторожно повернулся и посмотрел на стоящую сзади бочку. Запах в трактире изменился. Скиллер буквально почувствовал, как из древних клепок мягко сочится чистое золото.

С преувеличенной аккуратностью он достал из запаса под стойкой небольшой стаканчик и выпустил из крана несколько капель темной золотистой жидкости. Задумчиво рассмотрев ее в свете лампы, он повращал стакан, пару раз нюхнул и махом опрокинул его содержимое себе в рот.

Лицо трактирщика не изменилось, хотя глаза повлажнели, а горло слегка задрожало. Его жена и Эск увидели, как у него на лбу выступили крошечные бисеринки пота. Прошло десять секунд, но Скиллер, очевидно, намеревался побить какой-то героический рекорд. Может быть, из его ушей повалил пар, а может, это всего лишь слухи. Его пальцы выбивали на поверхности стойки странную дробь.

Наконец он проглотил то, что было у него в рту, и, казалось, придя к какому-то решению, торжественно повернулся к Эск и спросил:

– Еохха, хы хнаэх, ххо эхо хахоэ?

Он наморщил лоб, еще раз прогоняя фразу у себя в уме, и предпринял новую попытку:

– Хах хы эхо ххевава?

И сдался:

– Эхо хе хиуо!