Творцы

Пока Курчатов прогуливался с Лейпунским, Флеров знакомил друзей с институтом. Они в Харькове были впервые, он чувствовал себя здесь старожилом. И он с такой охотой водил их по помещениям, с таким воодушевлением показывал большой ускоритель, так радостно приветствовал знакомых харьковчан, что его с удивлением спросили: почему он рвался из этого так нравящегося ему и такого, по всему, славного института? Он и сам удивлялся. Харьковский Физтех переменился за год, что он здесь не был — в нем пропал прежний дух вялости, в нем нормально, то есть увлеченно, трудились, а не только ходили на службу. И Голобородько щеголял в новых, мастерски выутюженных брюках — возможно, лишь недавно сбросил белые летние — и с энтузиазмом рассказывал, что они с Лейпунским, облучая бериллий гамма-лучами, получают нейтроны узкого спектра энергий, а не обычную смесь из частиц разных скоростей. Опыты только начаты, опубликуем — поразитесь! И Дмитрий Тимошук заранее излагал свой доклад о быстрых нейтронах — тоже немало нового!

— Замечательный институт! — восторженно объявил Панасюк.

Он не пропустил ни одного важного доклада, бегал с секции на секцию, прослушал сообщение Хлопина о химической природе осколков урана — теперь схема взрыва ядра становилась ясной, как если бы он увидел ее глазами. Его привел в восхищение Аркадий Мигдал, рассказавший, что происходит в атоме, когда внезапно меняется заряд ядра. А на доклад Флерова о нейтронах, вылетающих из ядра во время деления, Панасюк пришел раньше докладчика.

Центральное сообщение — доклад Лейпунского — вынесли на пленарное заседание. Курчатов слушал друга с особым вниманием. На трибуне Лейпунский был прежним — блестящим, глубоким. Подробно изложив состояние проблемы за рубежом и у нас, он заглядывал далеко вперед. «Слишком далеко!» — сказал себе Курчатов. «Возможность получения цепной реакции ставит впервые на реальную основу вопрос о практическом использовании внутриядерной энергии!» — закончил Лейпунский, и зал разразился аплодисментами. «Нет перехода! — думал Курчатов. — Реальные предпосылки освоения атомной энергии — где они?»

Директор УФТИ Александр Иосифович Шпетный водил гостей по всем лабораториям, стараясь в нужных местах расставить их так, чтобы приглашенный фотограф мог побольше лиц уместить на одном снимке и чтобы на фотографии не чувствовалась парадность, а виделся деловой интерес ученых к аппаратуре, какую им показывали. Во время обхода к Лейпунскому обратился Хлопин:

— Александр Ильич, хотелось бы с вами поговорить наедине.

Лейпунский провел Хлопина в свою лабораторию. Отдельного кабинета у него теперь не было, но стол так удобно стоял, что можно было говорить, никому не мешая и не привлекая внимания работающих в комнате.

— Вы знаете, что Лев Владимирович Мысовский скончался этим летом, — начал Хлопин. — И для меня, и для всего института потеря — горькая и невосполнимая. А перед тем от нас ушел Курчатов. Физический отдел РИАНа ныне без руководства. И это в момент, когда циклотрон работает в полную нагрузку и темы исключительно важные — все связанные с делением урана. Хочу просить вас возглавить в порядке совместительства наших физиков. Вы и Игорь Васильевич сегодня самые крупные исследователи атомного ядра.

Лейпунский рассеянно глядел в окно. В предложении директора РИАНа было много привлекательного, но было и такое, что заставляло колебаться. Возобновить систематическую связь с Ленинградом, где прошла юность, — уже одно это подкупало. И циклотрон, конечно! Теперь, когда отладка гигантского «Ван-Граафа» закончена, ясно, что работы на нем можно ставить ценные, но такой глубины и размаха, как на ленинградском ускорителе, не получить. Глупо упускать случай поработать на единственном в стране циклотроне! Какие можно осуществить темы, какие идеи проверить! И единственное, что мешало сразу сказать «да», была мысль, как отнесется Курчатов к тому, что его место занял Лейпунский.

— Мне кажется, мы говорим о разных вещах, — спокойно возразил Хлопин. — Нет места, занятого Курчатовым, есть свободное место. Я ведь уже объяснял вам, что Игорь Васильевич сам отказался от заведования физическим отделом.

Лейпунский обещал дать ответ после разговора с Курчатовым. Во время перерыва между заседаниями он сообщил Курчатову о предложении академика и о своих колебаниях

— Соглашайся, Саша, — посоветовал Курчатов. — Сегодня у радиохимиков возможности исследовать ядро, конечно, больше, чем у тебя. А я ушел лишь потому, что сверх головы забот со строительством своего циклотрона. — И, намеренно меняя тему, он сказал: — Доклад твой отличен, ты, как всегда, заглядываешь далеко вперед. Но послушаем Юлия Борисовича. Тебе понравится. Мне кажется, дается новое направление нашим поискам в ядре.

Лейпунскому — на чуткое ухо — почудилось какое-то недовольство в голосе Курчатова. Но сам Курчатов глядел так весело, так радовался, что теперь у них будут встречи не только в Харькове, но и в Ленинграде, что он перестал колебаться. Он сказал Хлопину, что принимает предложение.