Ты

Праздники начались ужасно. Явились родные Пич, и ты все время торчишь с ними. Видимо, я перестал быть твоим парнем, раз ты даже не позвала меня жрать гребаную индейку с ее семьей. Кёртис попросил дать ему отдохнуть, и я с утра до вечера вкалываю в магазине.

И еще я начал бегать.

Чтобы чем-то занять себя, пока все празднуют и обмениваются подарками, я вышел прогуляться, и ноги сами принесли меня к дому Пич, потому что там ты. В первый раз я побежал, когда эта дылда выскочила ранним утром из подъезда и чуть не заметила меня. Попадись я ей на глаза, она решила бы, что это я – маньяк, который ее преследует. Второй раз я бежал уже не от нее, а за ней. С единственной целью – свернуть ей шею.

Но конечно, не догнал, и это взбесило меня еще больше. Так что я принялся бегать каждое утро. И даже купил специальные кроссовки, потому что в кедах ноги стираются. Теперь мои носки тоже в кровоподтеках, как у Пич.

Когда я после пробежки прихожу в магазин, то валюсь с ног. Байку про то, что бег наполняет энергией, придумали бездельники, которым потом не приходится весь день работать.

К десятому дню, Бек, я так по тебе соскучился, что не спасают даже воспоминания о тех фотографиях. От гнетущей тоски я поплелся в отель «Карлайл», где мы были так счастливы. Однако стало только хуже. Еще и официант попался ужасный: все время спрашивал, буду ли я что-то заказывать.

Я больше так не могу, Бек!

На одиннадцатый день я выхожу на пробежку во всеоружии: в новых трениках, в кроссовках и даже с дурацкой повязкой на голове. Пич появляется позже обычного, потому что вчера вы пили. Я видел твой твит:

«Джин или водка? И то и другое. #девичник».

Бежит она медленно. Холодно, ноги гудят, я сыт по горло бессмысленной беготней. Хотя должен признать: затягивает. С тех пор как я начал, не прошло и двух недель, а будильник по утрам я уже не завожу.

Пич без энтузиазма трусит по булыжной дорожке, не смотрит по сторонам. Нормальные девушки бегают по хорошо освещенным людным тропинкам, а эта выскочка выбирает самые глухие и темные, где Элтон врет ей: «Ты бабочка. Лети свободно. Лети далеко. Лети высоко». И я следую за ней, потому что ты не можешь лететь свободно, пока рядом она, мерзкая вожделеющая тебя извращенка. Это надо же было придумать такую гнусность – фотографировать спящую!

Я должен остановить ее. Прибавляю скорости, догоняю. Чувствую запах ее пота. Элтон орет: «Кто-то спас сегодня твою жизнь, жииизнь». Этот кто-то – я, и я спасу тебя, Бек. Обещаю. Собираюсь с силами и прыгаю на нее. Костлявое тело валится как подкошенное. Она вскрикивает, но тут же замолкает, ударившись головой о камень. Готово, Бек, лети свободно. Элтон радуется: «Этой ночью я сплю один. Вовремя спасенный. Слава всевышнему, моя музыка еще жива». Жаль, что Пич была не такой искренней, благодарной и честной, как он.

Новость об очередном трупе в Центральном парке никого не удивит. Девушки, бегающие в одиночестве по темным дорожкам, сами напрашиваются – нечего заглушать здоровый инстинкт самосохранения дурацкими модными веяниями.

У меня с инстинктами всё в порядке: я бегу, как никогда раньше не бегал, пересекаю улицу, ныряю в метро. Теперь можно проблеваться. Останавливаюсь, облегчаюсь.

Немцы все-таки правы: второе дыхание существует. Я почувствовал это, когда днем от тебя пришло сообщение:

«Извини, встреча отменяется. Я в больнице. С Пич».

Какая больница? Она должна быть в морге.

Делаю вид, что ужасно удивлен (еще бы, ведь я не маньяк-преследователь), и спрашиваю, что случилось. Сообщаешь плохую новость: на нее напали в парке, и хорошую (кому как):

«Повезло, что ее сразу нашли. Иначе бы…»

Я (взволнованно):

«Она выкарабкается?»

Ты:

«Физически – да. У нее обычное сотрясение мозга. Но эмоционально она раздавлена. Какое-то время ей придется побыть в больнице».

Предлагаю тебе свою помощь, ты отказываешься. Ничего, я найду способ доказать тебе свою преданность. И не стану намекать, что эту живучую стерву оставили в больнице лишь потому, что ее отец состоит в совете попечителей. Подумать страшно, сколько по-настоящему больных людей останутся без квалифицированной медицинской помощи из-за этой притворщицы.

* * *

Я не злюсь. Правда. Совсем. Ты хорошая подруга. Родители Пич свалили в Сан-Франциско, а ты осталась за ней приглядывать. Я не стану изводить тебя, как Линн и Чана, которые твердят о «созависимости» и отказываются навещать Пич в больнице. Я не злюсь. Нет-нет. И докажу это: пошлю Пич цветы с улыбающимся желтым воздушным шаром впридачу.

Разве станет тот, кто злится, покупать воздушный шар? Никогда!