Ты

Капитан-пенсионер усаживает тебя в машину (будь он проклят!). Я следую за вами. Вы заезжаете на заправку у супермаркета. Ты выскакиваешь из машины и возвращаешься с деньгами в руках. Сколько там? Всего двести баков. Едете в мотель. Капитан выходит первым и открывает тебе дверь. Ты достаешь сумку из багажника. Ключи от номера у него уже есть. Я стою совсем рядом и слышу ваш разговор.

– Дай закурить.

Мотает головой.

– Нет, малышка, не проси.

– То есть тебе можно, а мне нельзя?

– Привезла костюм?

Мать твою! Костюм?!

– Сам как думаешь? Ну хоть одну затяжку, пожалуйста, – канючишь ты.

– Даже не проси.

– Издеваешься? Решил наконец вспомнить, что ты мой отец?

Отец? Значит, ты соврала мне. Соврала всем. Капитан – твой отец! Ты продолжаешь ворчать и плетешься за ним в комнату 213. Сейчас не сезон – почти весь мотель свободен. И я уже больше не злюсь. Я спокоен. Беру ключ от соседней комнаты, поднимаюсь, принимаю душ, бросаю полотенце на пол и сажусь слушать, благо стены тонкие. Вы ругаетесь о деньгах, детях, работе – прямо как герои семейного ситкома. Он хлопает дверью, ты остаешься одна. Отплакав, отправляешься в душ. Теперь ты влажная и чистая, как я. И обнаженная – я не слышал шелеста одежды. Сдергиваешь покрывало с кровати и кидаешь его на пол. Ложишься и принимаешься ласкать себя. Я слышу твои громкие стоны. И тоже пускаю в ход руку, представляя, что между нами нет стены, и мы вместе в постели, и ты умоляешь взять тебя. А в Бриджпорт нас занесло, потому что мы решили ради разнообразия потрахаться в мотеле. Я держу тебя за волосы, и ты кричишь – неприлично, на весь этаж, ведь здесь нет зеленой подушки, чтобы прикрыть рот. Кончив, ты включаешь телевизор и закуриваешь. Стены, оказывается, пропускают не только звук. Я так обмяк, что не сразу понял.

Ты лгунья. Ты придумала про сколовшегося отца-наркомана.

Твой отец жив. Он капитан.

20

Черт, Бек, ты крутишь мной как хочешь! Я терпеть не могу всякие маскарады. И последний раз наряжался, пожалуй, в третьем классе на Хеллоуин – в Человека-Паука. Потом, хоть это было непросто и с годами становилось все труднее, я стойко держал молчаливую оборону и не поддавался всеобщему праздничному зуду. И что теперь? Как миленький стою в пронафталиненной примерочной салона «Костюмы Бриджпорта», где так тесно, что даже гребаный смурфик вспотеет. В зале Селин Дион воет про свое задолбавшее всех сердце, а за дверью кудахчет хозяйка салона, карикатурная добродушная ирландка:

– Ну что, сынок, натянул панталоны?

– Нет.

Смотрю в зеркало и хочу умереть. Но нет, не могу. Потому что нужен тебе, Бек. Отец тащит тебя на фестиваль Чарльза Диккенса в Порт-Джефферсон и даже арендовал костюм. Ты не хотела – однако в конце концов после утренней ссоры согласилась провести время с его семьей.

Увидев тебя в костюме – в длинном алом бархатном платье, с распущенными волосами под крошечной шляпкой, – я понял: у меня нет выбора. Ты стояла на парковке и курила с недовольным лицом, дожидаясь, пока переоденется отец. Бек, ты единственная девушка в мире, которая может выглядеть так серьезно и так глупо одновременно. Наконец он появился во фраке и в цилиндре и вручил тебе белую пушистую муфту.

– Что мне с этим делать? – огрызнулась ты.

– Руки греть.

– У меня есть перчатки.

– Бек, перестань, пожалуйста, хотя бы на один вечер.

Вздохнув, ты взяла муфту и засунула в нее руки. С каким бы наслаждением я снова засунул руку в тебя…

Долго копаюсь в примерочной, и ирландка стучит в дверь. Ей хочется заценить.

– Так приятно смотреть на молодых людей, которым интересна история. Если позволите заметить, панталоны вам очень пойдут.

– Ага, секундочку…

– Не помню, говорила ли я уже, – повторяет она в третий раз, – костюм надо вернуть в течение недели. А то в полночь к вам постучится старая ирландская ведьма. Готовы?

– Секунду.

Она что, глухая?

Селин Дион все никак не заткнется. Я задыхаюсь от запаха нафталина и отвращения к себе. Скажи ты отцу, что у тебя есть парень, он арендовал бы костюмы для нас обоих. И мне не пришлось бы дышать вонючей пылью и слушать сопливые вопли. Но ты солгала. И теперь при выходе из примерочной я вынужден говорить ирландской ведьме, что иду на фестиваль один.

– Такой красавец долго без подружки не останется.

У нее за спиной большое зеркало. Костюм действительно мне идет (и мой цилиндр выше, чем у твоего отца), но лицо открыто – ты сразу меня узнаешь.

– У вас есть бороды?

– Вы серьезно, молодой человек?

– На улице холодно.

– Бороды есть, но они совсем не диккенсовские.

– Все равно.

Она хмурится и с раздражением хватает мою двадцатку.

Терпеть не могу маленькие городишки. Я всего лишь попросил бороду, а эта ирландка, которая секунду назад была сама любезность и угодливость, превратилась в какую-то злобную фурию.

– Я спешу, – тороплю я ее.

Она убавляет громкость на древнем кассетном магнитофоне (а слушать сопливую попсятину по-диккенсовски?) и презрительно машет на одноразовые бороды в коробке с надписью «Джонни Депп/Утиная династия».

Гребаная Америка, Бек! Хрен поймешь…

* * *