Ты

Моя зубная щетка сухая – ты больше ею не пользуешься. Когда я предлагаю тебе посмотреть «Идеальный голос», ты либо устала, либо уже посмотрела любимые сцены в метро. Когда я хочу заказать пиццу, ты говоришь, что уже ела ее на обед (а когда-то отправляла фотки своего обеда, прежде чем сесть за стол). Когда я хочу секса, ты просишь немного подождать.

«Дай мне дописать абзац. Я не успеваю, прости».

«Потерпи минуточку. По-моему, я зря ела фалафель».

«Подожди, сейчас я сбегаю за халатами в прачечную, они как раз должны достираться».

Я подарил тебе сборники «Там, где течет река» Нормана Маклина и «Что они несли с собой» Тима О’Брайена, потому что ты не читала оттуда ничего, кроме заглавных рассказов. Я подписал обе книги, но не сказал тебе. Четыре дня спустя они так и лежат на столе: и ни шоколадных отпечатков, ни выделенных отрывков, ни заложенных страниц. Ты не любишь их и не хочешь их знать.

Временами я чувствую себя незваным гостем.

Я: «Только что рассматривал фотографию того места на твоем бедре…»

Ты: «Черт, подожди! Срочный звонок».

Я: «Ничего, потом спишемся. Занимайся своими делами».

Проходит время, ты ничего не пишешь. И я потихоньку погружаюсь в безумие, потому что:

какого

черта?

Ты не жалуешься на меня Линн и Чане. Не изменяешь мне, судя по переписке. И еще я знаю, что вас сейчас не нагружают по учебе.

Свести Итана и Блайт действительно было ужасной идеей, потому что теперь он рассказывает мне в магазине, как они здорово вчера повеселились в гольф-клубе. А ты даже не отвечаешь мне, когда я хочу перемыть им кости.

Мне больно, Бек. Я не представляю, что делать с твоим постоянным отсутствием. Ты не злишься на меня – я хорошо тебя изучил и знаю, когда ты начинаешь бить хвостом, – но ты и не радуешься мне больше. Я предлагаю снова залезть в наши халаты, а ты целуешь меня и говоришь, что мы уже миновали этот этап.

Миновали этот этап?

У нас все еще абсолютношения, потому что время от времени ты показываешь свою любовь: как минимум раз в неделю я просыпаюсь от твоих губ на моем члене, ты еще пишешь мне милые глупости без причины:

«Солипсический (прил.) ☺ Думаю о тебе».

И ты нахваливаешь меня своей матери:

«Это совсем другое, мам. Он мне ровня. Хотя в это и трудно поверить – настолько по-разному у нас складывалась жизнь. Бывают же счастливые исключения…»

Твоя мать хочет со мной познакомиться. Я закрываю глаза и представляю, как мы приедем с тобой в Нантакет, счастливые и влюбленные. Я даже спрашиваю тебя об этом однажды вечером, когда ты лежишь в кровати, страдая от предменструальных болей.

– Как думаешь, лето проведем в Нантакете?

Ты хихикаешь, а я вспыхиваю. Что я такого смешного сказал?

– Джо, малыш, не сердись. Просто ты сказал «в Нантакете» вместо «на Нантакете».

Я теряюсь и замолкаю. Как так могло получиться, я ведь делал все правильно – был идеальным бойфрендом? Или Итан прав? Ты просишь сбегать в аптеку за обезболивающим, и я, конечно, иду. Шторы приоткрыты, и через окно я вижу, как ты открываешь компьютер и пишешь кому-то письмо. Я знаю, что не стоит теперь, когда у нас абсолютношения, часто проверять твою почту, однако ночь холодна и идти неблизко, поэтому достаю телефон и обновляю входящие.

Ничего.

Проверяю черновики.

Пусто.

Но это невозможно – я ведь видел собственными глазами, как ты открывала почту. Покупаю таблетки и решаю откровенно с тобой поговорить, но когда захожу в дом (ты дала мне ключи пару недель назад), не нахожу тебя. Тебя нет! Зову – тишина. Начинается паника. И тут я слышу шум воды из ванной. Открываю дверь, и там ты – мокрая, горячая, моя.

– Входи уже, – приказываешь ты и набрасываешься на меня, как ненасытное животное.

Потом мы переодеваемся в халаты, и я забываю о письме. И вообще, может, я зря волнуюсь и ты его просто удалила. Всю ночь мы спим в обнимку, а с утра, когда я просыпаюсь, тебя уже нет. Пишу тебе.

Я: «Это было великолепно. Проснулся, представляя тебя в ду́ше».

Ты: «Чудесно чудесно».

Я: «Дай знать, когда соберешься ко мне. Помоемся вместе».

И тут случилось ужасное. Ты прислала самый зловещий ответ в мире и самый короткий, и даже более унизительный, чем отказ, и совершенно непозволительный для человека, влюбленного в язык и в меня. Ты написала: «ОК».

Это удар ниже пояса. С каждым днем ты все дальше. Я схожу с ума. Пересматриваю твои фотографии. Срываюсь на клиентов. Закрываюсь раньше срока. Звоню тебе. Ты не берешь трубку, и я оставляю голосовое сообщение с вопросом, когда ты уже снизойдешь до меня. Ты отвечаешь, только когда я добираюсь домой. И оказывается, что существуют ответы похуже «ОК».

Ты: «Долго объяснять, милый, но я сегодня не смогу. Созвонимся завтра. Целую, обнимаю».

Плачу, смотрю «Идеальный голос» и подпеваю «Барденским Беллам» (да, я знаю название акапелльной группы из сопливого девчачьего кино – вот до чего доводит любовь). На финальных титрах я иду подрочить в душ, как типичный несчастный женатик. И слезы текут из моих глаз – ты ведь еще даже не жена мне. Пока.

42