Ты бросаешь вызов?

Мэддокс напрягся, когда я сдвинула его черные брюки к коленям. Его твердый член гордо торчал на животе. Длинный и толстый, блестящий от его спермы и моей влаги. Мое сердце бешено забилось, когда я приблизила голову к его длине.

Мои губы сомкнулись вокруг него без предупреждения, и его бедра дернулись вверх с криком:

— Лила!

Я взяла в горло столько, сколько смогла, и хмыкнула, наслаждаясь его ощущением и мускусным вкусом у себя во рту.

— Твою мать, Лила.

Он сжал мои волосы в кулак, и я посмотрела на него. Его голова была откинута назад в наслаждении, а у меня пульсировало между ног. Он толкнулся в мой рот, беззвучно требуя большего. Его дыхание было поверхностным, пока я сосала ему, и это было самым большим возбуждением — видеть, как он так страдает от моих прикосновений. Я лизнула кончик, проследив за толстыми венами, тянущимися по всей его длине, прежде чем снова глубоко заглотнуть его.

Мэддокс шипел и стонал. Его бедра сжались, живот напрягся, когда я повторила процесс. Сосала и лизала.

— Лила… остановись… черт!

Мэддокс был близок, и я отстранилась. Я облокотилась на его бедра, мы оба все еще были полностью одеты. Его твердость упиралась в мою мокрую щель.

Его голубые глаза смотрели на меня.

— Не влюбляйся в меня, — мрачно прошептал он.

Слишком поздно, малыш.

Мои губы скривились в ухмылке, скрывая мои истинные чувства.

— Я просто сосала твой член. Кто говорил о влюбленности? Я просто хочу, чтобы ты меня трахнул. Ты принимаешь вызов?

Мэддокс опасно сверкнул глазами, и я двинула бедрами, медленно скользя по его длине, снова принимая его в свое тело. Его руки оказались на моей талии, и он крепко обхватил меня.

Его бедра нетерпеливо бились о мои. В его взгляде было предупреждение, и я начала двигаться, подпрыгивая вверх и вниз по его члену.

Он чувствовал себя так хорошо, внутри меня… против меня.

Я не хотела, чтобы это заканчивалось.

Мэддокс сел, и его рука обвилась вокруг моей шеи. Мои глаза расширились, и его пальцы обвились вокруг моего горла. Его хватка усилилась, не до синяков, но давление было, и я задыхалась. Несмотря на то, что я трахалась с ним, он по-прежнему контролировал ситуацию.

Я двигалась вверх и вниз по его длине, находя свой ритм.

Пока Мэддокс не стал проявлять нетерпение.

Он зарычал и перевернул нас. Руки мялись, зубы царапали друг друга, губы боролись за доминирование, мы рвали одежду друг друга, пока не оказались кожа к коже, обнаженные и уязвимые для отчаянных прикосновений и голодных глаз друг друга.

Мэддокс перевернул меня на колени и раздвинул мои бедра. Без предупреждения он погрузился внутрь — один плавный, безжалостный толчок в мое тело, когда он проталкивал свой член через мой тугой канал.

Его губы коснулись моей шеи, один сладкий нежный поцелуй, хотя он трахал меня грубо и глубоко, безжалостно и с такой страстью. Мои глаза затуманились от непролитых слез.

Мэддокс Коултер трахал меня.

Мой лучший друг занимался со мной любовью.

Мое сердце трещало и замирало.

Я была бессильна, пока он продолжал вбиваться в меня, из его горла вырывалось звериное рычание.

— Мэддокс! — Я выкрикивала его имя снова и снова.

Я не знала, где кончается он и начинаюсь я.

— Лила, — простонал он мне в ухо, его дыхание было неровным. — Моя Лила.

Слезы полились по моим щекам, и я закрыла глаза.

Пожалуйста, не дай этой ночи закончиться.

Мы нашли свою разрядку, стонали друг другу. Дыхание перехватило, сердце колотилось, пульс был учащенным. Мы были полностью опьянены друг другом. Я рухнула на матрас, а Мэддокс накрыл меня одеялом. Я балансировала на грани сознания, мое тело болело и ныло, а губы скривились в сонной, но довольной улыбке.

— Мэддокс, — выдохнула я его имя.

Его рука крепко обхватила мою.

— Лила.

Мои глаза закрылись, и я ускользнула… далеко-далеко.

ГЛАВА 40

Лила

Я проснулась, мое тело болело — восхитительно болело. Это была приятная боль, и мои губы подергивались.

И тут я вспомнила, что было накануне, ночь промелькнула перед глазами, как черно-белая полароидная фотография. Щелк, щелк, щелк. Щелк, щелк, щелк.

Я повернула голову, и мой взгляд упал на спящего Мэддокса, рядом со мной, мы оба были полностью обнажены. Мы трахались много раз за ночь, снова и снова. Мы вырубались много раз, просыпались, искали друг друга в темноте и делали это снова.

Я села, сердце колотилось в груди.

Прошлая ночь была грязной… прекрасной… и всем, чего я когда-либо хотела и не знала, что мне нужно.

Но мы перешли черту, и пути назад уже не было. Мой желудок забурчал от тошноты, и я внезапно почувствовала себя больной.

Несмотря на то, что прошлой ночью я была навеселе, а Мэддокс пил, мы оба полностью отдавали себе отчет в том, что делали. Теперь, когда наступило утро, и мой разум был чист от разочарования и потребности, которые прошли через мое тело прошлой ночью, я не знала, что с собой делать.

Что теперь будет?

Что если Мэддокс…

Что, если он не хотел, чтобы это продолжалось, что, если это было для него только один раз?