Ты будешь моей

Мама успела испариться до того, как мы вышли из здания. Угроза Матвея наверняка подействовала должным образом и больше эта женщина в моей жизни не появится. Эта страница была перевернута раз и навсегда, но оставалась еще одна.

— Матвей, — уже сидя в машине, набралась смелости начать разговор.

— Что малыш? — он улыбнулся, погладил меня по щеке и завел выбившуюся прядь за ухо.

— Я хочу знать, что ты с ними сделал, — кого я имела в виду по «ними» объяснять не пришлось, Матвей сразу понял о ком речь. Тогда, два месяца назад, он приехал домой и сообщил, что больше нас никто не побеспокоит. Что теперь все в прошлом и мне не о чем волноваться. На этом наш разговор был окончен.

— Лар.

— Матвей.

— Правда хочешь знать? — он посмотрел на меня, улыбка сошла с красивого лица. Сейчас он был напряжен и ему явно не нравились мои вопросы. Я только молча кивнула в ответ.

Ничего не говоря, Матвей завел двигатель, и мы тронулись с места. Он продолжал молчать, а я, глядя на его напряженное лицо, не решалась задавать вопросы. Удивилась только, когда мы выехали за пределы города, а потом еще долго ехали по пустой трассе. Прошло не меньше полутора часов прежде, чем мы добрались в какое-то богом забытое место. Вокруг не было не души, только какой-то дом, стоявший на отшибе, из которого доносились мужские голоса. На этот раз Матвей не стал брать меня на руки, только помог выбраться из машины и опереться на костыли. А потом кивнул в сторону дома, пропуская меня вперед.

— Мы тебя не ждали сегодня, — нам на встречу вышел симпатичный блондин, лет двадцати.

— Планы изменились, — коротко ответил Матвей и подтолкнул застывшую меня.

Матвей провел меня по коридору, открыл передо мной тяжелую железную дверь, сразу за которой показались ступеньки, после чего помог мне преодолеть ведущую вниз лестницу и провел по подвалу в его дальний конец.

— Зрелище не для слабонервных, — предупредил блондин, а потом открыл передо мной дверь.

В нос ударил запах гари, гнили и пота. У меня даже глаза заслезились, настолько он был сильным. И только когда мне наконец удалось открыть глаза, я заметила у стены три льнущие друг к другу фигуры. Не сразу узнала в этих жалких созданиях тех, кто истязал меня четыре года назад. Они были похожи на забитых животных, жмущихся друг у другу, озирающихся по сторонам и прислушивающихся к каждому звуку в ожидании очередной пытки. Грязные, заросшие, с опухшими до неузнаваемости лицами. Одежда, разорванная в клочья, разодранные до крови конечности — это то, что бросалось в глаза.

— Что с ними произошло? — ни один из них даже не смотрел в мою сторону, просто жались друг к другу и глядели куда-то в пустоту, словно не узнавая никого и ничего вокруг. Я уже подумала, что не узнают и меня, пока взгляд моего бывшего жениха, пройдясь по каждому из присутствующих, не остановился на мне.

Его глаза расширились, брови взметнулись вверх, а во взгляде мелькнул еще больший ужас, чем прежде. Он замычал что-то, задергался, отталкивая от себя своих дружков, которые, кажется, тоже пришли в сознание, попятился назад, но далеко уползти не смог. Пристегнутая к его щиколотке цепь надежно удерживала его на месте. Они узнали меня, точно узнали и сейчас с ужасом представляли, что с ним будет дальше. Азарин продолжал что-то мычать, но произнести ничего так и не сумел. Только мотал головой из стороны в сторону.

— Ничего, чего бы они не заслужили, — от ледяного тона Матвея повеяло холодом, и я непроизвольно вздрогнула. А потом он молча подошел к Азарину и схватив того за волосы, приволок к моим ногам. Цепь, удерживающая Рустама, натянулась до предела, оковы наверняка причиняли боль. — Помнишь, я обещал, что ты будешь валяться у нее в ногах и просить прощения? — Матвей надавил ногой на спину лежащего Рустама. — Проси.

Азарин, кривясь от боли, снова что-то замычал и только тогда я поняла: он не может говорить. Открывает рот, мычит, а говорить не может.

— Что с его голосом?

— Правда хочешь знать? — уточнил Матвей и я замотала головой. Не хотела.

— Мне достаточно знать, что они больше ни с кем не сделают того, что сделали со мной, — выплюнула и морщась от отвращения, сделала шаг назад, — и не сунут никуда свой поганый член.

— Сложно сунуть куда-то то, чего нет, — хмыкнул за спиной тот самый блондин.

— Паша, — рявкнул Матвей, а я непонимающе уставилась на жениха. — Не надо на меня так смотреть, Лара, они получили то, что заслужили.

Было ли мне хоть немного их жаль? Нет! Наверное, это ненормально и прошлое все-таки сказалось на моей психике, но я желала этим тварям все, что они испытали. Я хотела, чтобы они страдали, чтобы вокруг не было ничего, кроме боли и безысходности. Хотела, чтобы почувствовали то, что чувствовала я. И сейчас, глядя на тех, кто когда-то чуть не сломал мне жизнь, я упивалась их болью и страданиями.

— Что с ними будет дальше?

Матвей только посмотрел на меня сурово. Ответа не требовалось. Только я не желала им смерти. Нет, не потому что жалела, а потому что смерть слишком большая награда.

— Я хочу, чтобы они продолжали жить.