Ты будешь моим

– Верно, не он. – Его глаза чуть мерцали в мягком свете лампы, когда он смотрел на меня. – Так ты собираешься меня лечить?

– Только потому, что ты мне за это платишь, – сердито пропыхтела я и, схватив свои принадлежности для массажа, в том числе масло арники и горчичное масло от воспалений, направилась в ванную и включила воду. – Сейчас ты примешь холодный душ.

Изогнув губы в кривой усмешке, он поднялся на ноги и призывно помахал мне, а когда я в недоумении подошла, обхватил меня одной рукой за плечи и чуть привалился ко мне, как если бы его не держали ноги.

– Что такое? Тебе нужна помощь, чтобы дойти до ванной? Всего полчаса назад ты бодро прыгал по рингу, – насмешливо сказала я ему.

– Эндорфины убивают боль, – прошептал он мне на ухо, когда я, обняв его за талию, вела в ванную. – Я же признался, что оказался в полном дерьме.

Я прислонила его к стене и открыла дверь в душевую, но пока я проверяла рукой температуру воды, он подхватил меня на руки, повернул кран на среднюю температуру и как был – в одежде и обуви – вошел под струю вместе со мной.

Вода обрушилась на нас, я задохнулась от удивления и неожиданности и начала брыкаться, чувствуя, как одежда, все больше намокая, прилипает к коже.

– Что ты делаешь? С ума сошел?

Он молча стянул с меня кроссовки и перебросил их через стеклянную перегородку над кабинкой, затем поставил меня на ноги и стянул юбку вниз. Феромоны, которые он в изобилии источал после каждого боя, пошли войной на мои чувства, и мне стало так жарко, что, казалось, единственное, что не давало мне превратиться в пепел, это вода, бьющая по моей коже.

– Что ты делаешь? – задыхаясь, повторила я.

Он сдернул с меня мокрый топ, и тот плюхнулся на мраморный пол. Затем начал раздеваться сам, а я вся кипела, переполненная гневом из-за того, что он позволил себя ударить, и до такой степени возбужденная видом его перекатывающихся под золотистой кожей мышц, что мне самой хотелось его избить… и расцеловать одновременно. Когда его боксерские трусы шлепнулись на пол, он отбросил их ногой в сторону и… о боже, я закрыла глаза.

Мне пришлось даже прикусить нижнюю губу, чтобы подавить в себе желание тут же броситься к нему и дать ему все, что он захочет. Не сводя с меня глаз, он отступил назад, под воду, его широкие плечи заслонили меня от бьющих сверху струй, и когда я почувствовала, как его большой палец медленно заскользил по моему подбородку и мягко оттянул нижнюю губу, то услышала его хриплый шепот:

– Это мое!

Я едва могла дышать. Он буквально подавлял меня. Я могла сколько угодно сопротивляться своей реакции на него и все равно проиграла бы. Он не отрывал сверкающих глаз от моего лица, и собственническое, хищное выражение его взгляда пронзило меня от макушки до пяток. Я отрешенно наблюдала, как ручейки воды стекают по его подбородку, и тут он обхватил ладонями мою задницу и крепко прижал к себе, его эрекция уперлась в мой живот, а беспощадный взгляд требовал ответа.

– Ты, – заговорил он резко и повелительно, проводя влажным пальцем по моим губам, – будешь любить меня до самой моей смерти. Я сделаю все, чтобы ты любила меня, даже если это причинит нам боль, и даже когда будет больно, я сделаю все, чтобы тебе было хорошо, Брук. – Он просунул большой палец мне в рот и провел им по кончику языка, требуя, чтобы я лизнула его. Как только я это сделала, мои соски сразу напряглись, и я едва не застонала, когда он вытащил палец, чтобы провести влажной скользкой подушечкой по моей нижней губе. – Ты будешь чертовски любить меня, даже если это убьет нас обоих.

Я чувствовала, как болит грудь от нехватки воздуха, в то время как вся остальная часть меня жаждала ощутить прикосновения его рук. И когда мой взгляд скользнул вверх, чтобы встретиться с пылающим взглядом голубых глаз, я увидела, что его мокрое лицо искажено мучительной гримасой, словно весь тестостерон в мире течет по его жилам, притягивая и заставляя меня желать его с такой силой, что, кажется, я умру, если не отдамся ему. Эта всепоглощающая, опаляющая душу, разрывающая сердце, болезненная потребность в нем была гораздо сильнее, чем просто физическая, больше, чем эмоциональная.

Мышцы промежности сжались так сильно, что мне пришлось приложить невероятные усилия, чтобы не закричать. Его близость обостряла все мои чувства. Почему-то мне пришло на ум, что его любимая шелковая именная накидка точно такого же цвета, как капля крови, выступившая сейчас на губе, – ярко-алая, насыщенная кислородом. Я отметила, как ровно и горячо его дыхание, овевающее мое мокрое лицо. Я чувствовала каждый палец, впившийся в мои ягодицы, и то, как медленно скользит большой палец другой его руки по моей щеке и подбородку. Боже, что он делает со мной? Я же сейчас рассыплюсь на части.

– Перестань причинять себе боль, – в отчаянии проговорила я, пытаясь вырваться из его объятий только для того, чтобы, отшатнувшись, удариться спиной о холодный мрамор стены позади меня.