Ты будешь моим!

Не вижу смысла обсуждать тех, кого уже не спасти. Я считаю, что спасать надо только тех, кто хоть как-то держится за эту жизнь, а не ищет, где можно похмеляться.

— Прости, Лешенька, но сердечко мое старое разрывается уже. Ты видишь, я еле на ногах стою. Я, прожившая столько лет, не понимаю, как так можно с родным дите. Он не ты, далеко не ты. А они…они его не отпускают никуда, бедненький Антошка не то, что людей боится, он исхудал. Кожа да кости, божечки мой, он же его бьет, когда напьется, и маму вашу тоже. Мальчик голодает там… — видя горе на лице бабы Ани, пытаюсь сообразить, о чем она.

Какой, черт возьми, мальчик? Какой Антошка?

— У тебя есть младший братик, Антоном зовут. Ему сейчас четыре годика и он такой худой. Прошу тебя, забери его, Лешенька, пожалуйста. Дай старушке спокойно умереть, ведь не прощу себе, да и тебя не пойму, коль парня оставишь им, — я смотрю удивленным взглядом и понимаю, что баба Аня никогда не станет врать, а это значит, что у меня есть младший братишка, и он в беде.

Но как так-то? Родить второго ребенка спустя почти тридцать лет, да еще и пить не просыхая. Это разве что мистика. В моей голове такое не укладывается, да и вряд ли я пойму когда-то, что это реально. Моя секретарша, красивая и здоровая женщина, забеременела с помощью ЭКО, а здесь — нет слов.

— Хорошо. Вас, может, подвезти? — в данный момент интересуюсь только из уважения к женщинам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Голова забита совсем другим и совсем некрасивыми мыслями. Мне тяжело появиться дома спустя столько лет и я боюсь. Да, я боюсь разочароваться еще больше, чем раньше.

— Нет, не надо. Поезжай к братишке, — киваю и резко развернувшись, вылетаю из магазина, желая вдохнуть свежий воздух. Прыгаю в машину и лечу в сторону дома, где когда-то прошло мое детство.

Выхожу из машины и ищу взглядом знакомые окна на третьем этаже, на одном из них обнаруживаю вместо стекла — клеенку. Сжимаю челюсть и направляюсь к подъезду, вспомнив код, захожу внутрь. В подъезде чисто и вкусно пахнет свежестью. Еще при мне за это дело взялась Юлия Константиновна, тоже бабушка-одуванчик. Раз в месяц она ходит по квартирам и собирает деньги, следит за подъездом и получает к пенсии неплохую добавку. Я всегда удивлялся откуда в ней столько сил и терпения.