Ты будешь одинок в своей могиле

Я сдавил свою раскалывающуюся голову кончиками пальцев и посмотрел на Брендона. Толстый, ухоженный, хорошо выбритый. Белье безукоризненное. Ботинки так и блестят. Ни дать ни взять образцовый продажный коп. А я-то, наверное, выгляжу прямо незавидно. Я погладил пальцами щетину, вдохнул – и меня чуть не стошнило от жуткого запаха алкоголя. Лучшая рубашка прилипла к груди.

– Что вам надо? – спросил я, как будто ничего не понимая. – Кто вас сюда впустил?

– Не важно, кто впустил! – рявкнул он в ответ, взмахнув у меня под носом своей недокуренной сигарой. Она воняла так, будто он вытащил ее из пепельницы. – Я спрашиваю: что тут произошло? Что это за женщина вон там?

Какая-то неверная нота, подумал я, несколько озадаченный. Может, эти ребята и крутые копы, но не настолько же они крутые, чтобы с таким спокойным видом спрашивать про убийство, совершенное в соседней комнате. А они были спокойные: строгие, самодовольные, явно не одобряющие моего поведения, но спокойные.

– А там что, женщина? – осторожно поинтересовался я.

Не очень умный вопрос, но ничего лучше при данных обстоятельствах я придумать не мог. По крайней мере, это еще не признание.

– Слушай, да что такое с этим парнем? – спросил Брендон у Мифлина.

– Пьян, – ответил тот флегматично. – Пьян, и больше ничего.

– Это начинает меня удивлять, – сказал Брендон. – Давай сюда женщину.

Тут у меня вырвалось – никак не смог сдержаться:

– Нет! Не надо ее, не хочу! Я не…

Тем самым голосом, которым в кино говорят припертые в углу гангстеры, когда их собираются бить. Я выпалил это разом, и получилось, видимо, хорошо: Брендон вскочил, а Мифлин замер неподвижно, как изваяние.

Тут послышался женский голос:

– Что вы с ним делаете? Вы что, не видите: его же трясет?

В дверном проеме стояла Гэйл Болас в бежевом халатике, рыжие волосы схвачены зеленой ленточкой. Она переводила взгляд с Брендона на Мифлина, потом на меня и обратно.

– Я же вам сказала: не надо к нему лезть.

Мисс Болас стояла, прислонясь бедром к дверному косяку, и поправляла волосы.

– Да не трогайте же вы его! Милый, – обратилась она ко мне, – может, тебе надо выпить? Или тебя собачка слишком сильно покусала?

– Выпить ему не нужно, – ответил за меня Брендон. – А что он имел в виду, когда кричал, что не хочет вас видеть? Что тут вообще происходит?

Я решил, что свихнулся. Как раз за спиной мисс Болас, в той комнате, стоял тот самый диван. Гэйл могла бы оглянуться и посмотреть на него. Она наверняка видела, что на нем было, на этом диване, как только подошла к двери моей спальни. И Брендон должен был это видеть. И Мифлин. Так нет же – они спокойны, как три устрицы на дне океана. И никто из них не спешит надеть мне наручники. Вместо этого они говорят, что я напился, и предлагают похмелиться.

Брендон что-то говорил, но я, не слушая, слез с кровати. Мне надо было посмотреть, что там, в соседней комнате. Я заставил себя встать на ноги. Я чувствовал себя ныряльщиком, пытающимся идти по дну моря, хотя моря тут не было.

Брендон вдруг смолк. Никто из них не двигался.

Может быть, они как-то уловили мои мысли. А может, им не понравился мой вид. Ну, если я и выглядел так же, как чувствовал себя, то посмотреть было на что. Они наблюдали, как я пересекаю комнату. Капитан Уэбб на последних метрах своего заплыва через Английский пролив[9] был на порядок сильнее меня. Но все-таки я дошел до двери.

Гэйл взяла меня под руку. Ее пальцы впились в мой бицепс, но мне было не до предостережений, и я просто оттолкнул ее. Мне хотелось только одного – посмотреть, что в соседней комнате. Увидеть Аниту Серф, лежащую на моем диване, с лицом в крови и с дырой во лбу – такой дырой, что туда можно просунуть палец.

Я заглянул в соседнюю комнату. Увидел свой диван. И услышал легкий свист – это я выдохнул. Пот выступил у меня на лице, как у боксера после хорошего удара.

Не было ни кольта 45-го калибра на ковре, ни блондинки на диване. И желтой подушки, пропитанной кровью, тоже не было.

Ничего там не было.

2

Я снова оказался в своей кровати. Не помню, как я туда попал, но как-то попал, и Гэйл стояла надо мной со стаканом виски в руке. Когда мне удалось приподняться, она наклонилась и поднесла стакан к моим губам. Я отпил и совершенно случайно заглянул ей за корсаж. Она была без лифчика. Должно быть, мне было очень плохо, потому что, как только я это увидел, сразу закрыл глаза.

Вот как плохо.

Итак, я выпил виски. Похоже, выпил очень много, но пить было легко, и я пил, пока было что пить.

Как только Гэйл отошла, я сразу почувствовал: действует. Виски стал гонять кровь по моим венам, как овчарка гоняет овец. Нет, не кровь, напиток гонял мои нервы, и я просто чувствовал, как они разбегаются то туда, то сюда, как сбиваются в стадо, как перестают шалить, как приходят наконец в нормальное состояние. И через минуту или около того я вдруг почувствовал: ну, чудеса! Я отлично себя чувствую.

Прохладные пальцы забрали у меня стакан. Мисс Болас улыбалась.

– Видела я в юности, как людей трясло, – сказала она. – Но чтобы так…