Ты будешь страдать, дорогая

Она медленно поднялась и, тяжело ступая, пошла к окну, к свету. Это был снимок ее матери. Юная, счастливая, прекрасная Исобель Вильерс. Она смеялась и излучала такую любовь, что Джемма невольно прижала кончики пальцев к губам, с которых готов был сорваться стон.

— Что это там у вас? — (Джемма резко обернулась, пытаясь спрятать снимок за спину.) — Дайте мне, Джемма, — мягко настаивал Агустин.

Она протянула ему снимок дрожащими пальцами. Он взял его и вгляделся с мукой в глазах. Прошло немало времени, прежде чем он заговорил.

— Где вы это взяли?

— В… в пачке фотографий, которую Фелипе достал из сейфа.

Агустин бросил на снимок последний взгляд, а потом разорвал его надвое. Крик протеста сорвался с помертвевших губ Джеммы, и Агустин обратил на нее тяжелый взгляд.

Джемма с ужасом смотрела на него.

— Зачем… зачем вы это сделали? — Без этого вопроса ее протестующий крик наверняка вызвал бы в нем подозрения. Джемма постаралась загладить эту ошибку. — Это… это же та женщина, для которой вы построили студию, верно? Та женщина, которую вы любили? — Совсем недавно она и мечтать не могла о подобной откровенности с ним.

Он что-то прошептал почти беззвучно, усаживаясь на свое место в кресле, и Джемма заметила, что он все еще сжимает в руках половинки фотографии ее мамы.

Джемма взяла палитру и в ужасе обнаружила, что у нее дрожат пальцы. Поступок Агустина потряс ее до глубины души, и ей хотелось узнать, почему он это сделал. Может ли она спросить у него? Она решила, что их дружба послужит ей оправданием.

— Мне бы хотелось узнать о ней, — отважилась она, мечтая, чтобы дрожь в пальцах прошла и она смогла приступить к работе.

Агустин улыбнулся.

— Ох уж эти женщины, обожают посплетничать. Вы в самом деле хотите услышать мою историю?

Джемма кивнула — на большее у нее не хватило сил. Слова застряли в горле.

— Я познакомился с ней в Англии, полюбил, думал, что и она полюбила меня…

Она любила и любит до сих пор, про себя сказала Джемма.

— Меня неожиданно вызвали домой, и я думал, что она меня дождется, но нет. Она вышла замуж, родила ребенка, прелестную дочку.

Пальцы Джеммы стиснули кисть, а сердце заколотилось так громко, что даже он должен был услышать. Откуда он узнал, что мама вышла замуж и родила дочь?

— Вы вернулись к ней? — Если и так, то, наверное, слишком поздно — точно так же, как и Фелипе опоздал со своим звонком на целую неделю.

— Не очень скоро, — продолжал Агустин. — Вернувшись в Венесуэлу, я нашел отца умирающим, а компанию на грани краха. Пока я был в Европе, отец нашел для меня жену — из семьи, чье состояние могло вытащить нашу компанию из кризиса. Я согласился, учитывая его тяжелую болезнь, но сам надеялся решить проблемы до его смерти и до краха компании — с тем чтобы мне не пришлось на ней жениться. — Он тяжело вздохнул. — Время летело, недели складывались в месяцы, а я только и делал, что сражался за судьбу компании и мечтал о любимой женщине, которая ждет моего возвращения. Как только отцу стало немного лучше, я улетел в Англию. Исобель исчезла. Я нанял детективов, чтобы ее отыскали.

— И им это удалось? — шепнула Джемма, борясь со слезами, так как ее сердце разрывалось от боли за своих родителей.

— Да, они ее нашли, — быстро отозвался Агустин. — Замужем. Она не теряла даром времени, тут же нашла нового возлюбленного и родила от него ребенка. Меня душила ярость, но все же я отправился в Суррей — по тому адресу, который мне сообщили. И я увидел ее, она играла в саду со своей очаровательной дочерью и вся светилась счастьем, как умеете только вы, англичанки. Я смотрел на них из машины, но не рискнул заговорить с ней: в тот миг я понял, что у нас все равно ничего бы не вышло. Ее любовь оказалась недостаточно сильной, раз она не дождалась меня.

— Может быть, вам стоило позвонить или написать ей после отъезда в Венесуэлу, чтобы она знала, что у вас случилось, — задумчиво произнесла Джемма. Она не сомневалась, что ее мама дождалась бы своего возлюбленного, если бы хоть что-то знала о тех бедах, которые свалились на него, — точно так же, как и она, Джемма, дождалась бы Фелипе, если бы он сразу же позвонил ей из Нью-Йорка. Но в случае с Фелипе нужно благодарить Бога за то, что звонок опоздал.

— Я писал… — (В ответ на это Джемма вскинула голову.) — Но не получил в ответ ни слова, хотя наша любовь казалась мне такой огромной…

— Она могла и не получить этого письма! — вырвалось у Джеммы. Наверняка так и было: мама не получила письма. Иначе она бы ответила, дождалась бы его возвращения. Она любила его. Господи, да возможно ли, чтобы им было отказано в любви и счастье из-за какого-то утерянного письма? Такое случается только в романах да в мелодрамах.

Агустин передернул плечами.

— Какая разница. Мне открылась правда. Вот почему, как я уже говорил вам…

Он замолчал, и рука Джеммы тоже замерла на полпути к холсту.

— Что? — шепнула она.

— Что лучше держаться своих. Мы с Исобель принадлежали к разным культурам. Латиноамериканка до конца своих дней ждала бы любимого. А любовь Исобель оказалась недостаточно глубокой. Очень скоро она нашла ей замену.