Ты была совсем другой: одиннадцать городских историй

Она отправила письмо в корзину и хотела стереть навсегда, но зазвонил рабочий телефон.

– Слушаю? Нет. Я не Ольга. Перезвоните по этому же номеру и подождите подольше.

Зачем это воскрешение? К чему? И неужели это действительно случайность? Или хитрая Глашка все знала, понимала, куда едет, выведала все заранее? Она ведь именно в этот Амхерст рвалась, все другие предложения сразу же отмела… С другой стороны, откуда ей было знать, если фамилия у нее другая, если никто никогда не говорил ей про ее настоящего, нет, биологического папу? Совпадение! Но чудовищное, невероятное.

Домой Вера возвращается долго, поднимается метель, движение замирает, пробка тянется вечность. Она отпускает измученную няню, Тима не хотел без нее ужинать, но теперь ест кое-как – сегодня у него была тренировка, гимнастика, утомился. Она отправляет его укладываться, моет посуду и прибирается на кухне под дровосеков, их пилеж и рубку, им все равно, они приходят как на работу. Перед сном она спрашивает сына, уже сонного и очень ласкового:

– Слушай, а в дирижабль разве поместится двадцать человек?

– Вместимость до 50-ти человек, – откликается Тима как по писаному. – Хотя были даже и больше. Но у тебя ж лилипуты?

Она жмет его горячую руку и целует в щеку, пока еще можно его целовать, счастье.

6.

Метель, наконец, стихла, в комнату сочится слабый свет. Вера садится к компьютеру. Гуглит Алексея Рожнова – да, вот он, преподаватель computer science, неузнаваемый. Когда-то длинная бородища укоротилась и превратилась в побелевшую аккуратную бородку, красивая волна, нависавшая на брови, исчезла, лоб оголился, хотя это еще не лысина, нет, приклеенная белозубая улыбка, вполне американец. Только глаза те же – неврастеника и деспота. Интересно, как там новая жена?

Из колледжа новое письмо. Теперь предлагается высказать слова сочувствия несчастным родителям, предлагается и новое окошко – вбить сочувствие можно в него. Вера видит, что соболезнований уже целая вереница. Она медленно читает их, одно за одним.

Какая ужасная потеря, наши мысли и молитвы с вами, дорогая семья Вонтенов.

Джулия, не существует слов, которые могли бы облегчить твою ношу, просто знай, ты в моем сердце и молитвах.

Моя дочь пела с Джиги в одном хоре, и я знаю от нее, какой милой и доброй была Джиги, вообще, судя по всему, она была совершенно особенная. Потерять дочь – слишком тяжко, мира и любви вам. Д.Б.

Скорбим, мыслями с вами. Виктория и Марк Ручевски.

Я училась с Пейдж последний год. Она один из самых веселых и жизнерадостных людей, которых я знала. Мое любимое воспоминание о Джиги связано с тем, как мы готовили подарки для тайного Санты у нее дома, и она дала мне попробовать хумус. Я попробовала его впервые в жизни, вместе с лепешкой. Было необычно, но вкусно! Хорошо помню ее и во время нашего путешествия по Греции. Мир осиротел. Келли Л.

Мои искренние соболезнования мистеру и миссис Вонтенам в это трудное время. Джиги, память о тебе останется в наших сердцах. Покойся с миром. Алиса Миллер.

Глубоко соболезнуем родителям. Семейство Радскинов.

Я тренер и должен сказать: Джиги была одним из лучших наших игроков. Всегда сама носила инвентарь, хотя как капитан команды могла бы этого не делать, а во время игры она обязательно подбадривала игроков. Я с удовольствием номинировал ее на премию колледжа «Лидер», мы ждали результатов через две недели… Соболезную родным и благодарю Джиги за то, что она сделала для нас. Кли Уэлш.