Ты доиграешься, босс!

— Даймонд, нет! Ты не должен здесь быть! — возмущенно выпаливаю против своей воли. — А если Оливия узнает? Нет, ты сейчас же должен уйти! Пойми, это для твоего же блага!

Даймонд совсем неожиданно фыркает.

— Оливия может идти к черту! О ней можно забыть!

Никакой живой реакции от меня не следует, поскольку мне требуется время, чтобы переварить его слова.

Воспользовавшись заминкой, Даймонд проходит в дом и захлопывает дверь. Обходит меня и по-хозяйски шагает в кухню, где с верхней полки гарнитура достаёт декоративную бутыль. Он вырывает из моих рук букет и помещает его в стеклянную емкость, на дне которой лежат конфетти.

— Ты скажешь что-нибудь или так и будешь молчать? — спрашивает он серьезно после затянувшейся паузы. — Ты хочешь, чтобы я ушел?

Сглатываю вязкую слюну. Часто моргая, я всматриваюсь в его ясные глаза с налетом печали... Глаза, которые, думала, никогда уже не увижу.

— Д-да, — заторможенно отвечаю я, на что Даймонд досадно поджимает губы и отходит от меня на шаг. — То есть нет! Конечно же, я не хочу, чтобы ты уходил! Просто все это как-то неожиданно. Я думала, ты с Оливией, и...

— Стоп! Никогда, слышишь?! Больше никогда не произноси ее имя! — цедит он, изменившись в лице. — Вчера мы развелись. Она исчезла из моей жизни. Больше она никогда меня не побеспокоит! У нее достаточно денег, чтобы забыть о моем существовании! Этого человек не существует! Все!

— Ох, ничего себе... — из-за такой неожиданной новости ноги слабеют и я заваливаюсь на стул. — Получается, вы не вместе...

— Конечно же, нет! С чего ты вообще решила, что мы можем быть вместе?! Я че, похож на куколда?

Мне жутко неудобно перед Даймондом. Тело бросает в удушливый жар и покрывается липкой пленкой. Щеки горят пламенем стыда.

— Я... я приходила к тебе домой, Оливия была голой.. Валялась в нашей.., — осекаюсь и кривлю рот из-за нахлынувших воспоминаний, — В твоей постели, ну и она сказала мне…, — я резко вскакиваю со стула и отмахиваюсь. — Вообще-то не важно, что она сказала. По итогу я выяснила, что это она "заказала" тебя. А потом она намекнула мне, чтобы я не мешала вашим отношениям. Только на таких условиях она согласилась отозвать заявку.

Состроив брезгливую физиономию, Даймонд всплескивает руками.

— Да насрать на неё! Пусть катится в свою Италию или куда там! Мне плевать! Я остался жив, и это главное!

— Наверное, ты прав, — заторможено проговариваю, потирая пульсирующие болью виски и падая обратно на стул.

Даймонд усаживается напротив меня. Он подхватывает мою руку в свою ладонь и с тревогой в глазах изучает мое сконфуженное лицо.

Он то открывает рот, желая сказать что-то важное, то захлопывает. Его гложет что-то, и по этой причине я начинаю нервничать пуще прежнего.

— Малышка, я столько думал, но так и не понял...Как... как, черт возьми, ты к этому пришла? — с усилием выговаривает он, сжимая мою ладонь.

— К чему? — теряюсь я, хлопая ресницами.

— Стать киллером.

Я судорожно всхлипываю и неосознанно вырываю из его ладони свою руку.

Невыносимо совестно перед ним. И в глаза ему смотреть невозможно. В них я вижу себя монстром.

— Как... как ты понял? — беззвучно спрашиваю, пребывая в шоке.

— Твой дневник. Я прочёл его от корки до корки.

Полоротая! Какая же я дура!

Вот почему Даймонд преподнес мне такой странный букет. Это отсылка...

— Бо-о-о-оже! — корчусь и прячу глаза, накрывая их ладонями. — Если ты прочел всё, то должен был понять меня... Хотя бы немного. Страховка Алекса покрывала только часть операции, а она слишком дорогая. Нам с мамой было не по силам собрать такие деньги. А благодаря «Армагеддону» это стало реальным.

Он озадаченно кивает и некоторое время молча гипнотизирует стену в кухне. В его глазах таится тотальное непонимание и неприятие.

Должно быть, я омерзительная ему.

— Ума не приложу, как у тебя хватило духа. Убийство человека — не игра в кошки-мышки. Видеть чью-либо смерть уже само по себе пугающее зрелище, но, чтобы самому убивать — мне этого никогда не понять.

Боюсь представить его чувства в момент осознания. Вероятно, он был не столько шокирован, сколько раздавлен. Более чем уверена, что эта новость травмировала его до глубины души.

— Я противна тебе? — тихо всхлипываю.

Мой подбородок вибрирует. Я близка к тому, чтобы разреветься. Именно этого я и боялась. Я боюсь, что он разочаруется во мне. Что он не будет чувствовать ко мне ничего, кроме паскудного отвращения.

— Честно? Поначалу я возненавидел тебя. Я ненавидел тебя всем своим существом, пока не перечитал дневник еще на раз. Ты убивала только преступников. А смерть — это лучшее наказание для таких тварей, вроде тех, что были в твоем списке. В какой-то степени, я даже начал гордиться тобой.

— Ты шутишь? Тут нечем гордиться! Я убивала людей, Даймонд! Если бы я не узнала тебя получше, мне пришлось бы и тебя убить! — выпаливаю негодующе, ерзая на стуле.

— А вот тут я зашел в тупик! Как в этом списке оказался я? Я вроде бы не вхожу в группу преступников, — в задумчивости он потирает свой лоб.