Ты доиграешься, детка

Нельзя сказать, что я прям так расстроилась, напротив, была безумно рада такому пополнению, хоть младший сынок и заставил меня помучиться пару суток, но благо все завершилось хорошо, и мы с ним сделали подарок папе на его праздник.

Розовые ползунки были тут же забыты, и их место заняли вещи для настоящих мужиков: беленькие, голубые, синие распашонки и ползунки, царапки в тон и носочки, которые налезают разве что на куколку, ну и на моего Андрейку.

– Тише, сладкий, мама рядом, все хорошо, – взяла я крошку на ручки, и тот как по волшебству прекратил плакать. Я тут же ощутила, как по рукам и футболке потекло что-то теплое. – Ммммм… спасибо, я как раз переоделась.

С укоризной посмотрела на кукольное личико сына, слыша сбоку смешок Маринки.

– У меня в комнате футболка на кровати, надень, сикуша. И у тёть Вали спроси ползунки, Кирюхе тоже надо.

Наградила издевающуюся надо мной сестру суровым взглядом и послала воздушный поцелуй Кириллу, чмокающему молочко.

– Постарайся для меня, племянничек, а то твоя мама офигела.

Еще один смешок, но я уже вышла из комнаты и пошла в кухню, где у стола суетилась теть Валя, мачеха Стаса.

– А кто это у нас тут проснулся такой сладкий? – она увидела на моих руках Андрейку, который тут же закряхтел, явно намереваясь сделать кое-что более опасное, чем меня описать, и заворковала с ним, а я нетерпеливо переступила с ноги на ногу, чувствуя, как футболка липнет к коже.

– Теть Валь, Марина говорит, у вас где-то пакет с ползунками от Катюшки с Настей…

– О, сейчас, сейчас, Никуш, подожди, – она наскоро вытерла руки кухонным полотенцем и скрылась в проеме, а я зашагала за ней, боясь, что не успею принять меры, и маленький проныра меня еще и обкакает. – Вот тут смотри, – протянула она мне пакет, аккуратно забирая Андрейку с моих рук.

– Ага, есть, спасибо, тёть Валь, – достала стопку маленьких ползунков и разложила на кровати. Приготовила клеенку и застелила ее фланелевой пеленкой. – Давайте его сюда, я переодену.

– Ой, Никуш, да я сама, ты лучше сходи футболку смени пока.

Благодарно улыбнулась женщине, вырастившей когда-то двух замечательных парней, ныне моего мужа и деверя, и вышла из комнаты, припоминая, где там, Маринка говорила, ее футболка. Услышала хлопок входной двери и выглянула посмотреть, кто зашел. Стас в старом бушлате и трико дядь Лёши стоял на пороге, и, увидев меня, нахально улыбнулся.

– Кто это тебя так? – заметил мокрое пятно на футболке, и я поморщилась, тыкая в его сторону пальцем, попутно надвигаясь на стоящего в дверях мужа.

– Твой сын, между прочим, пакостит. Поговори, объясни, что на маму нельзя писать, – взвизгнула, когда Стас меня сгреб, прижимая к прохладному бушлату, ледяные губы тут же играючи коснулись шеи, и я сжалась от щекотки. – Стас, ну хваааатит! Ну…

– Баня почти готова, собирайся, сейчас пойдем, – прошептал он мне в ухо, и мурашки тут же покрыли истерзанную ледяными губами кожу. – Любимая…

– Баня? – вскинула брови, закусывая губу в предвкушении. Андрею уже месяц и неделя, и, кажется, нам уже можно попробовать близость, только аккуратно… – А может, по очереди пойдем?

Подкатила глаза, изображая скучающий вид, и снова взвизгнула, когда Стас поднял меня, прижимая к себе холодному.

– Издеваешься? – нетерпеливые губы смяли мои. На целую вечность я выпала из жизни, потому что его поцелуи творили со мной такое… – Я сейчас трахну тебя прямо на пороге, Ника. Что ты творишь со мной…

– Я? – рассеянно хлопнула я ресницами и выбралась из объятий мужа. – Пойду белье соберу нам, Сережку домой надо загнать, сколько можно ему там возиться?

– Они с Викой и Ариной там ручейки пускают. Никита потом их заведет. Собирайся давай… – Стас стянул бушлат и скрылся за дверью кухни, а я с непроходящей улыбкой на лице начала складывать в баню полотенца и халат.

Интересно, а сегодня будет больно, или уже нет?

Вошла в комнату, где тёть Валя уже переодела мою крошку и ворковала с ним, а Андрюша охотно ей отвечал, складывая кукольные губки трубочкой.

– Ой, а вы уже… – замолкла, заметив на сыне розовые ползунки, и закусила губу, не зная, как сказать теть Вале, что Стас нас всех выпорет за этот цвет… – оделись.

– Ну, где мой разбойник? – сзади послышался голос Кириченко, и мой муж вошел в спальню, с улыбкой нас оглядывая. – А вот…он.

Запнулся на полуслове, но, надо отдать ему должное, при мачехе не повел и бровью, подошел к Андрейке и взял того на руки, аккуратно, как хрустального. Теть Валя мечтательно улыбнулась и вышла, а я закусила губу, борясь с улыбкой.

– Андрюха, тебя снова вырядили как петушка. Ну что за бабы…? – тихонько заговорил он, а сынишка улыбнулся, увидев родное лицо папы, и активнее задвигал ручками и ножками. – Надо было громче кричать, я бы тебя спас. Мы же знаем, что настоящие мужики розовое не носят, да? Мама, наверное, хочет сделать из тебя дядю Олежу…

Показала мужу язык, и тот мне подмигнул.