Ты должна была знать

Потом они провели собаку вдоль всей границы, дав Шерлоку услышать предупредительный сигнал еще в нескольких местах. А когда пес отскакивал в сторону, принимались гладить и хвалить его. У озера Шерлок зашел в холодную воду и уставился вперед. Потом вскинул голову к вечернему небу и громко, от души завыл. Должно быть, звук был слышен в лесу на много миль.

– Ух ты, – сказал Генри.

Грейс рассмеялась:

– Похоже, наш пес совсем освоился.

Генри отстегнул поводок от ошейника и осторожно шагнул назад. Ничего не произошло. Шерлок не понесся навстречу свободе, а остался на месте. Собака стояла в чернильносиней воде, с любопытством глядя на противоположный берег. Грейс и Генри поднялись на террасу и стали наблюдать за Шерлоком оттуда. Так они сидели несколько минут. Грейс положила руки сыну на плечи.

– Хороший пес, – сказала она.

Генри согласно кивнул.

– Извини, что так долго не брали собаку. Я, конечно, пока не знаю, что это такое – держать дома животное, но думаю, мне понравится.

Генри не ответил. Просто пожал плечами. Казалось, мальчик размышляет о чем-то своем.

– О чем задумался? – спросила Грейс.

– Хочу поговорить… обо всем этом, – произнес Генри. – Ты ведь обещала, что мы обязательно поговорим.

Грейс приготовилась и набрала полную грудь воздуха.

– Конечно, – сказала она.

– А когда? Не нравится мне это – молчать, будто ничего и не случилось. И вообще, не хочу, чтобы ты переживала.

– Генри, ты вовсе не обязан меня защищать и ограждать. А насчет разговора… Почему бы не поговорить сейчас? А что, чем не подходящее время! Если хочешь, конечно. Уверен, что готов?

Генри издал совершенно не веселый смешок.

– Почему бы и нет? Сейчас позвоню своей секретарше, пусть свяжется с твоей секретаршей, и они вместе организуют нам встречу.

Грейс посмотрела на сына. За последнюю неделю немножко потеплело, и они сменили теплые куртки на верхнюю одежду полегче. Вьющиеся темные волосы Генри выглядывали из-под коричневого капюшона спортивной куртки. Поверх нее была наброшена еще и джинсовая куртка, которую Грейс отыскала в одном из шкафов на втором этаже. Раньше она принадлежала Джонатану.

– Я знал, – вдруг сказал Генри.

– О чем?

– Ну, что папа… в общем, я видел его с мамой Мигеля. Один раз. То ли в сентябре, то ли в октябре – точно не помню. Конечно, надо было сразу тебе рассказать. И тогда, наверное, ничего бы не случилось.

Все это Генри выпалил скороговоркой и сразу отвернулся.

А теперь надо соблюдать крайнюю осторожность, решила Грейс. Дело очень важное и серьезное. Она заставила себя говорить ровным, спокойным голосом:

– Милый, очень жаль, что тебе пришлось это увидеть. Понимаю, как тебе тяжело. Но это наши отношения, и ты вовсе не должен улаживать дела взрослых.

– Нет, они ничего такого не делали, – продолжил Генри. – В смысле, не обнимались, не целовались… Но как только увидел их, сразу понял. Сам не знаю, как и почему. Они стояли на крыльце. Вокруг было много народу. Но я их увидел и сразу подумал… В общем, это как будто в глаза бросалось. Но когда папа меня заметил, совсем не смутился, не испугался. Наоборот, вел себя так, будто ничего особенного не случилось. Просто отошел от мамы Мигеля, и все. Даже ничего ей не сказал. Знаешь, как бывает – мол, это мой сын. И мне ничего не сказал. Я тогда тоже не стал ничего говорить.

Грейс покачала головой:

– Генри, ни один сын не должен такое видеть.

– А всю дорогу до дома папа разговаривал со мной так, будто ничего не случилось. Спрашивал, как дела в школе, не помирился ли я с Джоной. Но папа знал, что я их заметил. – Генри сделал паузу, будто задумался. – А еще… в общем, был еще один случай.

– Ты опять видел папу с миссис… с мамой Мигеля? – растерянно спросила Грейс.

– Нет, не с ней, а с другой женщиной. Это давно было.

Грейс сдерживалась изо всех сил. Сейчас речь идет вовсе не о ее оскорбленной гордости.

– Если не хочешь, можешь не рассказывать, – сказала она.

– Наверное, лучше расскажу. Я тогда стоял с Джоной рядом с его домом. Ждали его маму. Она пошла в магазин, а мы стояли на тротуаре. И тут я заметил папу. Джона ведь жил недалеко от больницы.

Грейс кивнула. Насколько она помнила, Хартманы проживали на одной из Восточных Шестидесятых улиц, в нескольких кварталах от Мемориального центра. Но, когда мальчики учились в шестом классе, Дженнифер и Гэри развелись, и мать перевезла обоих детей, Джону и его сестру, в Вест-Сайд. Именно тогда крепкая дружба мальчиков и дала трещину. А до тех пор Генри много времени проводил в районе, где жил Джона – то есть неподалеку от Мемориального центра.

– Папа шел по улице в нашу сторону. Как раз шагал мимо детской площадки. Помнишь площадку на Шестьдесят седьмой улице? Мы там часто играли.

Грейс кивнула.