Ты – дура, детка!

Покидала вещи в рюкзак, залезла на стул. Просунула руку между шкафом и стеной. Пошарила немного, пока не наткнулась на плоскую флешку, скотчем прикреплённую к заднику мебели. Отклеила, засунула себе в карман прямо с липкой лентой.

В этот момент в комнаты вошёл Антон. Он был уже в куртке, а в руках держал пакет, из которого торчала коробка пиццы и термос.

– Пошли, – бросил парень и скрылся.

Выходя в коридор, я застала его за шнуровкой кроссовок. Набросив куртку на плечи, всунула стопы в удобные, высокие ботинки.

– Ты не взял лекарства, – напомнила я. – Илья сказал, что мне полагаются уколы и таблетки.

Антон с минуту смотрел мне в глаза изучающим взором, а потом приблизился и тихо произнёс:

– Ты проверяешь меня? Зря. Конечно, мне странно слушать о приведениях. Но у меня нет сомнений, что с головой у тебя всё в полном порядке. Опустим непонимание твоего мужа в отношении твоих же мозгов, но на его месте я бы тебя боялся. Мне повезло, что я по другую сторону баррикад.

Парень наклонился, и его губы коснулись моих, запечатлевая лёгкий, нежный поцелуй. Я немного отстранилась, чтобы видеть выражение его лица. Оно было чересчур спокойным, безмятежным для такой весомой фразы.

Антон улыбнулся и сказал:

– Я купил поцелуи, помнишь?

Вот что с ним делать, а? Ощущение такое, что он издевался надо мной! Но с другой стороны подтверждал условия договора. А ещё эта фраза: «Мне повезло, что я по другую сторону баррикад». Странная реплика, очень странная…

– У тебя осталось семьдесят три поцелуя. Не будь расточителен.

Я обогнула Кудряшку, и направилась к входной двери. Отперев её, напомнила парню:

– Не стой столбом – на встречу опоздаем.

Шагнув через порог, невольно сжалась. Сердце пустилось вскачь, будто бы я резко взяла старт и побежала. Предчувствие беды, замазанное сизой пеленой вечера, и разряженной светом светильника лестничной клетки, набросилось на меня, словно преступник на жертву.

– Что? – горячее дыхание Антона коснулось моего уха.

– Всё нормально, – помотала головой я. – Давай спустимся пешком.

Кудряшка пожал плечами и вышел из квартиры первым.

Марш за маршем сердце прибавляло ход и, когда мы остановились возле почтовых ящиков, колотилось так сильно, что пришлось несколько раз глубоко вдохнуть.

– Остановись, – раздался голос Пра, когда я вставила ключ в замочную скважину ящика.

– Пра, что происходит? – отшатнулась я.

Антон нахмурился. Руку готова дать на отсечение, но он точно подумал о лекарствах, которые так милостиво не стал мне колоть.

– Прижмитесь к стене, – сказала, плывущая по лестнице Рыжая.

Я вжалась в узкие ящики и потянула за рукав Антона. Сначала он не среагировал, но потом встал рядом.

– Прижмись к стене, – рявкнула я.

Антон повторил мой маневр. В тот же миг на улице раздался хлопок. Стёкла не сдержали взрывную волну – разбились и осыпались. Вал направленного горячего воздуха, сквозь рамы ворвался на лестничную площадку, рассеивая родных мне призраков.

– А-а-а-а, – заголосила я, закрываясь рукой. – Не-е-ет!

Антон прикрыл меня своим телом, и мы оба упали на пол. Завизжала сигнализация автомобилей, послышались крики людей. Из квартир повыскакивали соседи. Это было последнее, что я слышала – слух выключился. Я могла лишь наблюдать за происходящим.

Первым очнулся Антон. Он тормошил меня, тряс за плечи. Его губы шевелились – полагаю что-то говорил мне. В его глазах бушевала ярость и страх. На коже парня красными пятнами играл отсвет зарева пожара.

Соседка, живущая на втором этаже, прибежала первой. Она всплескивала руками, широко открывала рот – видимо кричала. Потом присоединилась другая соседка – баба Груня. Старушка наклонилась и что-то спрашивала у меня. Вскоре она покачала головой, стала общаться с Антоном. Из объёмного халата баба Груня достала мобильный телефон и стала тыкать в огромные кнопки пальцем – бабушкафон в её руках выглядел вполне нарядным и ярким, а главное – надёжным.

Кудряшка, отделавшись от соседей, которых к тому моменту привалило изрядно, присел передо мной на корточки, задал вопрос. Теперь я чётко видела на его шее кровь – вероятно, зацепило осколком оконного стекла. Антон продолжал со мной разговаривать, а я всё смотрела на рубиновую капельку, застывшую в сантиметре от горловины свитера и молчала.

Полагаю, парень, не добившись от меня ответа, сам решил залезть в карман моей куртки. Выудил из него мобильник, нажал на вызов. Когда закончил говорить и кивать, подхватил меня на руки и понёс на этаж. Вызвал лифт.

Возле дверей родительской квартиры он поставил меня на ноги, открыл замок, достав предварительно ключи, из всё того, же кармана верхней одежды. Через порог родного дома я переступила сама, но тут же упала без чувств.

Очнулась, уже на руках Антона, который направлялся в мою детскую комнату. Положив меня на кровать, он сходил за стаканом воды. Вместо того, чтобы дать его мне, он налил себе в ладошку жидкость и умыл меня.

Я вздрогнула.

– Как ты? – голос Антона был напряженным.

– В ушах звенит, – пожаловалась я. – Голову сдавило. Но теперь слышу.