Ты – дура, детка!

Трудно исключать. Может и был скрытый мотив у других людей, замешанных в предложенные обстоятельства, но я его не знала.

– Маша, пора просыпаться, – Антон теребил меня за плечо. – Подлетаем.

На табло загорелась надпись: «Пристегните ремни».

Настроение после моих размышлений совсем упало и хотелось волком выть от состояния безысходности. Понимала, что партию, навязанную мне, придётся доиграть, и только в самом конце я узнаю, кто скрывался под маской главного злодея.

Проезжая по улицам Санкт-Петербурга внутри тёплого такси, я ловила себя на мысли, что близка к разгадке замысловатой схемы. К тому же мне отчаянно хотелось увидеть Пра, заглянуть в её мёртвые глаза.

Из опыта знала: приведения говорят только то, что считают важным для себя, а не для живых, но я всё равно бы решилась на вопрос. История с наследованием казалась мне настолько запутанной, нелепой, что выглядела правдоподобной. В жизни никогда и ничего гладко не бывает и если идёт, как по маслу – значит, поработала Судьба, а за пройденным рубежом наступит новый и не факт, что лёгкий.

Мария Аркадиевна ворвалась в моё существование очень неоднозначно. Ей хватило сил напугать меня и расставить подсказки. Проводником она выбрала Рыжую. Вместе они направляли меня по извилистому пути к скорому грядущему. Две внешне настолько похожих друг на друга души вели расследование, спасали меня. И эти призраки точно знали: кто они и откуда явились в наш мир, чтобы обитать в нём, усопнуть и продолжать действовать.

Почему тайна бытия открывается нам лишь за гранью смерти?

Ха! Не захочешь, а вспомнишь закон сохранения энергии. Понимаю – физика, так что с того? Или древние религиозные книги: «Ибо прах ты и в прах возвратишься»* [2]. Но и в писании священном и в законах физики, смысл один: там что-то есть, что помогает, пусть незримо, через энергию, которая никуда не девается, а остаётся с нами, обрести себя, свой путь.

Мы настолько толстокожи, что только ощущения позволяют нам услышать голос разума, через силу сопротивления действительности, через наши отрицания, страх. Близкие мне по духу две женщины помогали решить простые вопросы через сложные проблемы. Они желали справедливости, как и я – они её получат.

Ещё перед вылетом мы с Антоном договорились переночевать в гостинице, а на утро заявиться к майору Пряхину на допрос. Потому я ничуточки не смутилась, когда получила ключи от номера с двуспальной кроватью, ведь бронировал номер Антон. Дальше: лифт, коридор с мягким ковром, безликий номер со светлыми стенами и тёмной мебелью.

– Вроде ничего, – пройдясь по помещению, пожал плечами Антон. – Жить можно.

Я кивнула и уселась на кровать, опробовала её на мягкость.

– Сойдёт, – согласилась я.

– Заказать ужин?

– Да, – согласилась я. – И чай с молоком, пожалуйста.

Антон подошёл и сел рядом со мной, обнял за плечи:

– Устала совсем. Ничего, скоро, надеюсь, всё закончится.

С трудом подняла на него взор и заставила себя кивнуть в ответ. Парень чмокнул меня в волосы и пробухтел:

– Дорого бы я дал, чтобы знать, о чём ты думаешь. А в частности: что ты думаешь обо мне.

– Правда?

Пришла его черёд кивать, и он сделал это, поджав губы, но вдруг встрепенулся и уронил:

– Ладно. Обещал ужин – будет ужин.

Он принялся звонить по номеру телефона, напечатанному на ярком буклете гостиницы, а я растянулась поперёк кровати, наблюдая за своим спутником. Покончив с заказом, он наклонился, стянул с меня обувь. Затем, приподнял и стащил куртку. Вещи Антон определил в шкаф и сел в кресло, что стояло у стены.

– Сколько по времени займёт доставка? – поинтересовалась я.

– Двадцать минут.

– А что ты думаешь обо мне?

Мой вопрос прозвучал спонтанно, анекдотично, и как-то очень по-девичьи.

– Я не думаю. Просто люблю тебя.

Ухмылка – хорошая защитная реакция и я ею воспользовалась:

– Давно?

– Люблю или понял, что люблю?

Я помедлила, взвешивая оба понятия и, наконец, брякнула:

– Понял.

– Когда взорвался джип. Я испугался, что тебя задело, что ты ранена. Теперь моя очередь. Могу спросить?

– Спрашивай.

– М-да. Потребуется лирическое отступление. Небольшое, но важное.

– Начинай, – предложила я. – После ужина, завалюсь спать и беседы вести не стану. Давай…

– Я наблюдаю за тобой, и временами мне становится страшно: не знаю, что от тебя ожидать. Ты двигаешь в общем фарватере событий, но потом ведёшь себя, как человек без внутреннего компаса. Срываешься, бежишь, замираешь на месте. Я не о твоих телодвижениях – это аллегория. Не знаю, как реагировать, порой. А я хочу понять тебя.

Я молчала. Обдумывала разные варианты ответа. Диапазон был широк: от самого мягкого, который предполагался после слов о любви, до жёсткого и хамского. Причём к последнему я склонялась больше всего, ведь по факту сюжет беседы выглядел манипуляцией.

– Прости, – разорвал тишину Антон. – Я не должен был…