Ты + я

После чего от удара потеряла сознание и очнулась с неестественно свёрнутой, как у курёнка, головой, под несвежим джинсовым дочкиным задом. Придерживая, как отрубленную, Шурочкину голову за волосы, дочь объяснила, что у матери номер с продажей квартиры не проскочит, потому что – ой, ой, ой – не далее чем через пятнадцать минут произойдёт несчастный случай в виде самопроизвольного падения её, матери, с балкона девятого этажа. А квартира очень даже пригодится дочке как прямой и единственной наследнице. И документы готовы, спасибо, мамочка, похлопотала, даже в папку собрала и тесёмочкой перевязала.

Опухшее лицо родного ребёнка ухмылялось, и глаза… Это были глаза Зверя, скошенные, мертвенно затянутые плёнкой.

Шурочку, по всем правилам жанра, связали и криво залепили рот скотчем, заперли в туалете и удалились на кухню к электроплитке, потому что падение с балкона – штука, требующая эмоционального подъёма и не дрогнувшей руки. Узлы, связанные слабыми, неверными наркоманскими руками, быстро сползли. Наружный шпингалет был хлипкий, и если его мелко потрясти, легко выходил из гнезда. Шурочка, в чём была, бежала прочь из дома, из города, не зная и не желая знать, что будет с дочерью, с квартирой.

Несмотря на бормотание 58-го, что Шурочка сделала единственно верный шаг, она никла головой: «Я виновата, виновата». Шурочкин духовник тоже очень не одобрял этого поступка. По его мнению, мать должна была нести свой крест до конца вместе с ребёнком, попавшим в страшную беду. У Христа крест тяжелее был, но он терпел и нам велел. Тяжелее ли, думал 58-й.

Потом, как мы знаем, Шурочка умерла: осложнение после гриппа. Но после похорон что, вы думаете, отчебучил 58-й, у которого явно от горя понесло крышу? Он стал разыскивать Шурочкину дочь! Это совершенно чужое ему по крови, больное безумное существо, в котором не осталось ничего человеческого, тупое, безжалостное животное. Ну да, Шурочка в своё время профукала бабкину квартиру, свою квартиру, так он, видно, разыскивает эту тварь, чтобы сунуть в бездонную наркоманскую пасть ещё и своё жильё.

Бог снисходителен к блаженным: дочка сгинула бесследно. Но, час от часу не легче: 58-й узнал, что в областном детдоме подрастает Шурочкина внучка – тот ещё подарок, прости Господи. Прямая и безоговорочная (вопрос времени) кандидатка в колонию для малолеток, паршивая овца, портящая образцовый детдомовский коллектив и тянущая назад все педагогические показатели по области… Запросы, хождения, собирание справок – и 58-й становится опекуном девочки. То-то облегчённо вздохнул персонал детдома и по этому случаю, наверно, даже устроил шикарную складчину…

– Бедный 58-й! – резюмировали дамы в сауне. – Воображаете, какие там были гены? Отпрыск, зачатый под кайфом в свальном грехе, на грязном полу притона, наркоманами со стажем (там даже папашу не вычислишь) – это же гремучая смесь, это исчадие ада в квадрате! Гены, говорю, куда прикажем девать?

– Гены – страшная вещь, – дамы авторитетно кивали высокими чалмами из полотенец. Посыпались страшилки в тему: а вот знакомые удочерили малютку – купидончик, кудряшки, влажные глазки, какие рисуют на святочных и пасхальных дореволюционных открытках. В десять лет купидончика как подменяют: посылает родителей плохим текстом, тащит из дома, что плохо лежит (что хорошо лежит, тащит тоже), гуляет до утра как кошка, курит, пьёт.

А откуда было знать: подобрали ребёнка в мусорке, и родословной рядом не было, перевязанной розовой ленточкой. Приёмных родителей судили за ненадлежащее воспитание и заставили выплачивать штраф. А доче – алименты до достижения совершеннолетия. Сто пудов, что у 58-го та же история. Потому – гены…

– Ну почему же? – мягко улыбнулась начальница Ольга Алексеевна. – Мы с дедом Петром Ильичом на мои гены не жалуемся…

Когда шефиня уехала, пожелав всем лёгкого пара, секретарша Раечка затараторила:

– Я сразу догадалась, когда Ольга Алексеевна рассказала про смайлик из бутерброда, ясное дело. Обедает-то она всегда в ресторане, ну а завтрак, скромный такой, приносит с собой – ей дедушка с собой заворачивает. Всё, как она говорит: сыр, яйцо пополам, ветчина с зеленью, маслина… И, правда, на рожицу похоже.

– Что же ты молчала, Раечка? Ах, как неловко вышло.

Бросились выяснять, какой умник выдал про грязный пол, притон и свальный грех – но все дружно отреклись.

ТВОИ ГЛАЗА ЗЕЛЕНЫЕ

Поля – богатый человек.

Поля служит почтальонкой или, как по-старинному величают её деревенские старушки, письмоносицей. Её участок – пригород и две близлежащие деревеньки. Деревни эти причислены к городу, но никак с ним окончательно не сомкнутся, не сольются.

Прямо за высотками нового микрорайона, за кольцевой открывается поле. Летом там мягко гнутся-ходят травяные волны, зимой – с сухим звонким шорохом пересыпаются снежные барханы. Человек упрямо протаптывает тропку: в траве, в размокшей грязи, в снегу, утыкивая её вёшками.