Ты — любовь

— Вот это, — сказала она дрожащим от слез голосом, — вот это. Ах, Бенни, — продолжала она, всхлипывая, — я так часто была жестока по отношению к тебе и не всегда вела честную игру, вернее, очень, очень часто… не с тобой… не в любви… а в карты. Но я делала это для Дона. Я хотела дать ему все самое лучшее, а для этого нужны были деньги… А теперь у него все будет! И мы сможем поехать на юг, посоветоваться с самыми известными врачами… ты выздоровеешь, милый, и я постараюсь сделать тебя счастливым. Я не была хорошей женой все время, но теперь я исправлю это! Я никогда не заслуживала той огромной любви, которую ты дал мне, и была недостойна быть матерью Дона, но зато теперь я сделаю все, чтобы искупить прошлое!

Бенни ласково зажал ей рот рукой.

— Ты была всегда самой лучшей женой на свете! — сказал он с очень серьезным выражением лица. — Всегда! И если ты утверждаешь противное, то это значит, что ты мало знаешь себя. Ты очень счастлива, родная? По-моему, это так хорошо, так хорошо… словно никогда не было войны! А теперь поцелуй меня и пошли за мальчишкой, давай отпразднуем это событие, как мы делали с тобой в прежнее время!

Некоторое время спустя Дон явился со своей няней в комнату Бенни, где был сервирован завтрак.

Пока Стефания одевалась у себя в комнате, Бенни просматривал утреннюю газету.

— Послушай, Стефания, — внезапно воскликнул он, — слуга Лоринга, Рикки, покушался на жизнь Хайса! Этот парень совсем сошел с ума! В газете сказано, что он был одержим навязчивой идеей — отомстить убийце Лоринга. Он считал, что Хайс виновен в смерти его господина.

Радость Стефании омрачилась, когда она внимательно прочла сообщение. В тот же день, после полудня, побывав у адвоката и подписав нужные бумаги, она поехала на Сент-Джемс-сквер.

Все шторы в доме были опущены. Стефания позвонила. Ей открыла дверь сиделка, очень миловидная девушка с большими серо-голубыми глазами.

Она сообщила ей, что лорд Хайс чувствует себя значительно лучше.

— Передайте ему, пожалуйста, что заходила миссис Кердью, — сказала Стефания, — что она очень рада, что он поправляется, а, главное, что дело, о котором она говорила с ним, улажено.

— Хорошо, я не забуду передать все, — сказала сестра Харнер. Она повернулась, чтобы уйти, но в этот момент доктор Уоллес быстро сбежал с лестницы и, не заметив Стефании, спросил:

— Послушайте, сестра, где же мисс Лоринг? Лорд Хайс все время зовет ее, и у него повышается температура.

Стефания невольно спросила:

— Вы говорите о Селии Лоринг?

— Да, — очень охотно ответила сиделка, — ее перенесли сюда, когда ее сбил с ног автомобиль, и я тогда ухаживала за ней. Лорд Хайс в бреду (как это часто бывает с ранеными, особенно в голову) не перестает звать ее.

Доктор Уоллес снова окликнул ее и, любезно извинившись, сестра Харнер закрыла дверь. Стефания несколько мгновений неподвижно стояла на тротуаре: Селия и лорд Хайс!..

Глубоко задумавшись, она медленно шла по залитым солнцем улицам. Поднявшись к себе, она застала Бенни и Дона в очень счастливом и возбужденном состоянии.

— А ну-ка отгадай, кто был у нас? — спросил ее Дон и, не ожидая ответа, сообщил:

— Селия!

— Где она теперь живет? — быстро спросила Стефания, и Бенни смущенно признался, что ему не пришло в голову спросить ее об этом.

— Какое счастье, что на свете существуют женщины! — поучительно заметила Стефания.

— Действительно, — подтвердил Бенни, восхищенно глядя на нее.

— Ну, хорошо, а она умеет танцевать, папочка? — спросила Сисси Твайн.

Ее отец уселся поудобнее в своем глубоком кресле и, улыбаясь, возразил:

— А утки умеют плавать?

У Сисси определенно было чувство юмора.

— Значит, с этим все в порядке, — заметила она. — А правда ли, что она необычайно красива? Внешность имеет большое значение. Во всяком случае, я испытаю ее. Кстати, как ее зовут?

— Мисс Селия, вот и все, — ответил Твайн, слегка нахмурив брови. — Ведь ее можно там так представить?

— Конечно, — рассеянно ответила Сисси.

— А вот и звонок, это, должно быть, она.

У Сисси был очень красивый цвет лица с ярким румянцем и большие серые, как и у отца, глаза, очень блестящие, с необычайно длинными ресницами.

— Войдите, пожалуйста, — приветливо поздоровавшись с Селией, сказала она. — Отец говорил мне о вас. Мы сейчас же после чая поедем в Вандербильт — это название клуба. Пожалуйста, садитесь, вот чай и папиросы.

Робко улыбаясь, Селия села. После завтрака, состоявшего из кофе с булочками, она провела все время в Грин-парке, и, приведя себя в порядок у Сельфриджа[5], точно в назначенное время пришла в Хаммерсмит.

Ей очень понравилась Сисси, и она была в восторге от комнаты с большим французским окном, выходящим в сад, где цвели настурции и резеда. Вся ограда его была увита диким виноградом и жасмином.

«Папа был прав, — подумала Сисси, — она, действительно, необычайно привлекательна. Но кто же она? Я как будто видела ее лицо в газете».