Ты меня достал, Белокопытов

ШИРЯЕВ. Нина училась с Володей в одном классе, старостой класса была. Ох, давала всем прикурить.

НИНА. Было дело.

НИКОЛАЙ. А Наталья Малинина? Володя мне про неё постоянно рассказывал.

НИНА. Естественно. Все наши пацаны сохли по Малининой, красотка, ноги от ушей. Отец – директор рынка. Укатила она в Москву, на журфаке МГУ там учится. Наше Назарьево ей до лампочки.

НИКОЛАЙ. Понятно.

НИНА. Ой, Борис Назарович, мне чуть-чуть, полрюмочки, пожалуйста. Не умею я пить. Да и столько бед из-за неё, из-за водки-то.

НИКОЛАЙ. Это хорошо, что не умеете.

ШИРЯЕВ. Ладно, молодёжь. Помянем племянника моего, Володю. Пусть земля ему всегда будет пухом, царствия ему небесного. Добрый, славный был хлопец: надёжный, открытый (крестится).

Нина пьет водку, закашливается.

НИКОЛАЙ. Вы запейте соком, Нина.

НИНА. Я же предупреждала вас (пьет томатный сок).

НИКОЛАЙ. Очень общительный, да. Мы с Володей как-то сразу нашли друг друга, оба с Волги, водители. Я на «Камазе», он – на «уазике». И, главное, неделя оставалась до дембеля. А вокруг Аргунское ущелье, горы – красота. Война давно закончилась, решили напоследок прокатиться и полюбоваться. Но мины-то ещё остались не обезвреженные. Может быть, это была последняя подлая мина в Чечне. Нас предупреждали об этом участке, а мы не послушались.

НИНА. Кто первый предложил поехать?

НИКОЛАЙ. Я не помню.

НИНА. А всё-таки?

НИКОЛАЙ. Какая теперь разница? Ничего уже не изменишь. Володя на месте погиб, а я зрение потерял. Осколками контузило меня вдобавок. Несчастный случай.

НИНА. Лечились в госпитале?

НИКОЛАЙ. Да, в Аргуне, а потом вернулся домой, в город. Мне выделили отдельную комнату в общежитии – клетушку, десять метров, Нина. Камера с чёрными мыслями – так я её называл. В ней и куковал, пока не созвонился вот с Борисом Назаровичем и не приехал сюда

НИНА. Ну и правильно сделали.

ШИРЯЕВ. Вот и я говорю: Коля, оставайся! Здесь теперь твой дом. Что город? Это мясорубка, суета, в нём все превратились в роботов. Свалишься на улице – никто не подойдёт. Перешагнут.

Звонит сотовый телефон, лежащий на столе.

ШИРЯЕВ (отвечает по телефону). Да, Захар Петрович! Я дома, а сегодня годовщина у Володи. Помянул его, конечно. Он мне был как сын, сами знаете. Двести грамм принял, как полагается…А что случилось? Да, понятно, подменю, какой вопрос. Всё, буду через десять минут. Только ничего, что я уже выпил? Ну да, выходной сегодня, в школе никого нет. Договорились…Вот, ребятки, не дают мне с вами посидеть спокойно. Начальник охраны звонил. Оголился пост наш в школе. Витю Чернышова увезли на «скорой» с подозрением на инфаркт. Надо его срочно подменить. А вы продолжайте. Нина, будешь за хозяйку. Пирожок возьму с собой?

НИНА. Обязательно.

ШИРЯЕВ. Значит, не прощаюсь с вами (уходит).

НИКОЛАЙ. Удачи, Назарыч!

НИНА. Коля, что же вы не угощаетесь? Я зря старалась?

НИКОЛАЙ. Да, конечно (пробует пирог). Ой, ничего вкуснее в жизни я не пробовал. Честно. Знаете, Нина, я уже неделю в Назарьеве, а, кажется, всегда здесь жил.

НИНА. Это вы сейчас так говорите: зимой. А когда Волга вскроется, всё зацветёт, задышит – лучше места в мире не найдёте. И ни в какой город не захочется.

НИКОЛАЙ. Возможно…Ты работаешь здесь?

НИНА. Да, на ферме, дояркой. А что? Мама – мой начальник, бригадир. Отец пил по – страшному, нас бросил. Теперь в городе по рюмочным ошивается.

НИКОЛАЙ. Может, вернётся ещё, одумается?

НИНА. Сомневаюсь.

НИКОЛАЙ. А у меня никого из родни. Детский дом вспоминать не хочется, и школу-интернат, и курсы водителей. Только в армии вот встретил друга настоящего и потерял.

НИНА. Коля, вот не ожидала от тебя таких грустных, унылых речей услышать. Нельзя сдаваться, понимаешь? Руки опускать.

НИКОЛАЙ. Понимаю.

НИНА. Не обиделся?

НИКОЛАЙ. Нет (берёт в руки гитару). Эх, подруга моя шестиструнная, верная. Она путешествует со мной с детского дома.

НИНА. Ой, сыграй что-нибудь, пожалуйста.

НИКОЛАЙ. А что ты любишь?

НИНА. Много всего…

НИКОЛАЙ. Володя всегда просил эту песню (поёт). Клён ты мой опавший, клен заледенелый, что стоишь нагнувшись под метелью белой…

НИНА. Коля, ты – талант. А талант нельзя прятать. Его надо дарить.

НИКОЛАЙ. Ты такая правильная! Спасибо (целует руку девушке).

НИНА. У нас через неделю будет вечер в клубе. Ты не мог бы на нём выступить? Я обо всём договорюсь.

НИКОЛАЙ. А ты этого очень хочешь?

НИНА. Да.

НИКОЛАЙ. Но я буду петь только для тебя.

НИНА. Согласна.

НИКОЛАЙ. А скажи, какого цвета у тебя глаза?

НИНА. Не знаю. Мама надо мной смеётся, говорит: зелёные. Говорят, что они светятся в темноте, как у нашей кошки Мани.

НИКОЛАЙ. А волосы?

НИНА. Светлые, жёсткие.

НИКОЛАЙ. Нина, ты – красавица!

НИНА. Ты ошибаешься, я самая обыкновенная.

НИКОЛАЙ. Мальчишки в школе писали тебе записочки?

НИНА. Нет, никогда, ни одной.

НИКОЛАЙ. Не может быть! Но мне это знакомо. Я за год службы в армии не получил ни одного письма. Получали все, кроме меня.

НИНА. А я бы писала тебе каждый день.

НИКОЛАЙ. Нина, ты – золото. Как же я завидую твоему суженому.

НИНА. А я твоей суженой.