Ты меня любишь

Все так говорят, хотя сами в это не верят. И я распахиваю перед тобой дверь в «Харбор паблик хаус». Ты входишь — теперь мы пара. Пока идем к столику, я говорю, что мне очень понравились твои друзья. Ты раздуваешься от гордости.

— Они милые, правда?

Ты опускаешься на диванчик, я сажусь напротив.

— Ты была права. Меланда не злится. Она подписалась на меня в «Инстаграме»…

Небольшая ложь во благо. Конечно, я подписался на нее первым, но она сразу ответила тем же.

— Разговор с ней заставил меня о многом задуматься… — Ха! — Идея инкубатора просто замечательная. — Ну да, как будто плакаты приносят пользу хоть кому-то, кроме самой Меланды. — Ты тоже в восторге, так ведь?

Я-то знаю: на самом деле ты в восторге от меня. Поэтому я рядом с тобой, за одним столиком, ближе некуда.

— Да, — ты киваешь, — она классная. У нее четкая жизненная позиция.

— Очень четкая. Твои друзья — хорошие люди.

Ты улыбаешься. Я улыбаюсь в ответ. Огонь между нами уже нельзя не заметить. Ты оглядываешься вокруг и понимаешь, что мы в зале почти одни — кроме нас, за столиками лишь два или три парня в шерстяных шапочках, как у моряков. Мы снимаем пальто; мне становится очевидно, что ты слегка пьяна. К нам подходит официантка, похожая на грушу тетушка почти пенсионного возраста. Я прошу меню, ты пожимаешь плечами.

— Я уже ела. Вероятно, мне стоит обойтись стаканом воды.

Я намерен сопротивляться твоему очередному приступу «вероятности».

— А я закажу что-нибудь поосновательней.

В конце концов ты просишь принести текилы — интригующе! — а я беру сэндвич с жареной курицей и местную водку с содовой. Ты обещаешь снова украсть у меня картофель фри, затем переплетаешь пальцы, словно на собеседовании, и спрашиваешь:

— Как обживаешься на новом месте?

— Так и знал! — откликаюсь я. — Всегда догадывался, что в книжном клубе говорят вовсе не о книгах.

Алкоголь развязал тебе язык, но все же заметно, что ты нервничаешь, — как-никак первое свидание наедине. Болтаешь о Билли Джоэле — тебе всегда нравилась его песня про итальянский ресторан, — а сама тем временем отправляешь дочери сообщение и убираешь телефон в сумочку. Затем переходишь наконец к книжному клубу: рассказываешь, как моя соседка Говноглазка раскритиковала сегодняшнюю книгу. Мы сходимся на том, что такая въедливая Нэнси найдется везде, и я вспоминаю о встрече с писателем, которую проводил в Нью-Йорке, а очередная Нэнси пристала к автору с целым списком замечаний. Разговор, пусть и не слишком личный, течет непринужденно. К тому же мы впервые тет-а-тет, в полумраке, на одном диване.

— Слушай, давай начистоту, — вдруг заявляешь ты. — Я поняла, что в Нью-Йорк или Лос-Анджелес ты больше не вернешься, и все никак не могу перестать о тебе думать… — Наконец-то призналась: — Я чувствую, ты что-то недоговариваешь. Одинокий парень покупает дом в Бейнбридже… Ну, и как ее зовут? Из-за кого ты здесь оказался?

Я издаю тяжкий стон, как любой парень, которого допрашивают о прошлом, но ты настаиваешь. Понимаю; ты ведь битых три часа провела в компании женщин, знакомых тебе со школьной скамьи, их мужей и жен…

— Ну же, почему ты удрал? — умоляешь ты. — От кого убегаешь?

Сладкий сон — ты хочешь знать обо мне все — превращается в кошмар, ведь я не могу рассказать тебе все. Я уже научен горьким опытом, спасибо Лав, однако отношения зайдут в тупик, если ты не узнаешь, почему я такой, какой есть: привлекательный, свободный, надежный.

Я начинаю с самого начала, с моей первой нью-йоркской любви. Признаюсь, как сильно был влюблен в Хизер (то бишь в ныне покойную Кейденс). На первый взгляд я испытывал всего лишь влечение. Впервые увидев Хизер на сцене, хорошенькую, будто Линда Ронстадт[7], я долго пытался поймать ее у театра.

Ты протираешь свой стакан салфеткой.

— Ничего себе! Ты ради этой девушки из кожи вон лез…

— Я был молод. В юности все по-другому. Каждая любовь — настоящая одержимость.

Ты киваешь, но явно ревнуешь меня к женщине, которой я был одержим. Я делаю глоток водки, давая тебе возможность представить меня в постели с Линдой Ронстадт, а потом произношу то, что ты хотела услышать: Хизер разбила мне сердце. Ты оживляешься, просишь рассказывать дальше, и я описываю день, когда меня бросили.

— Мы планировали жить вместе, я искал квартиру на Брайтон-Бич, — начал я, вспоминая тот день на пляже. — Стояла жаркая летняя ночь. Никогда не забуду ужасный запах и комаров…

Ты довольна тем, что другая девушка сделала меня несчастным, но делано надуваешь губы.

— Не разрушай манящий образ Нью-Йорка, Джо!

Я говорю, что Хизер рассталась со мной голосовым сообщением в тот момент, когда я смотрел квартиру. Ты сочувственно вздыхаешь — «да ты что!» — и мой мягкий, полный щемящей нежности смех дает тебе понять, что времени прошло достаточно и я готов любить как никогда прежде.

— Такие дела.

Приносят мой сэндвич. Ты тут же хватаешь с тарелки картошку фри.

— Вот это да… Значит, ты остался без девушки и без квартиры?