Ты меня поймал (СИ)

— Мотылёк, ты меня слушаешь или ушла в астральную связь со своей картиной?!

Раздражённый голос Вознесенской напоминает о том, что дома я не одна.

— Слушаю, конечно! — спокойно отвечаю, пытаясь всё-таки решить, как исправить горбинку на носу заказанного портрета. Уж больно сильно просил муж будущей юбилярши облагородить лицо любимой женщины. — И могу только слушать, если ты сейчас возьмёшь кисти и краски и доделаешь за меня работу.

Разворачиваюсь лицом к подруге, протягивая ей обозначенные предметы. Натали смотрит на них как чёрт на ладан и едва не крестится. Хочется рассмеяться, но сдерживаюсь. Она у меня на спор и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет.

— Ну и договорились! Я рисую, ты рассказываешь, — подвожу итог и возвращаюсь к мольберту.

— Снова портреты! — сердито пыхтит Нат, и её чашка с недопитым чаем звонко ударяется о блюдце. — А кто-то пару лет назад с пеной у рта доказывал мне — ни за что и никогда.

Вздыхаю и молчу. Упрёк вполне заслуженный, так как малевать портреты на заказ — это для меня лишь средство для заработка, как в принципе и стены квартир и коттеджей у богатеев.

— Времена меняются, Наташ, и я тоже. Тогда меня уверили, что я непризнанное светило пейзажа, надо только немного подождать.

— И как? Ждёшь? — печально отзывается она, хотя прекрасно знает мой ответ, но всё равно регулярно его задаёт.

— Нет. А кушать-то хочется, а ничего другого я делать, увы, не умею, — повторяю почти как робот привычный ответ, стараясь не реагировать на звенящие в груди осколки боли.

Мой талант ушёл вместе с жизнью родителей. Вдохновение и лёгкие мазки краски легли в одинаковые гробы под шорох осенней листвы и мелкую барабанную дрожь по зонту.

— Лар, прости. Я такая бесчувственная в последнее время стала, — раздаётся совсем рядом у меня за спиной.

Теплые ладошки ложатся на мои плечи, крепко их сжимая. Наташа шепчет извинения в районе шеи, задевая выпавшие из высокого пучка пряди волос, и даже оставляет короткий поцелуй в висок.

Я же застываю. Мужской парфюм, что, кажется, пропитал её кожу и одежду, врезается в сознание, воскресшая образ персонального Дракулы. И снова, будто не было этих дней, я чувствую его пальцы у себя на талии, а мягкий баритон с насмешкой звучит у меня в голове: «Бабочка, ты крылья свои где позабыла?»

Так НЕЛЬЗЯ!

— Ничего. Всё в порядке, Наташа. Это просто прошлое, — легко вру я, и сегодня она даже не замечает моей фальши.

— Хорошо, что так, Мотылёк. Хорошо, — с облегчением выдыхает подруга, выпуская моё тело из сочувствующих объятий. — А то хватает одного моего нытья на нас двоих.

— Всё образуется, — пытаюсь поддержать Вознесенскую, хотя, мне кажется, это графу де Бомарше скоро понадобится поддержка, так как терпение подруги на исходе.

— Да как!? Как оно должно образоваться, если Котик Лео отказывается сдавать свои неприступные стены.

— Ну, на то они и неприступные, — шучу я, но мой юмор проходит мимо цели.

— Смешно тебе. А что мне делать-то?! Секс с ним, конечно, хорош, но уж очень однообразен. Начинаю чувствовать себя его куклой — пришёл, быстренько «поиграл», оставил оплату за потраченное время в виде презента и снова исчез.

С трудом сглатываю сухой комок в горле, когда в моей больной голове расцветают цветными красками моменты их «игры». Третьяков, судя по рассказам Натали, очень горячий мужчина и местами даже дикий. Свидетельством их страсти были периодические синяки на руках и бедрах подруги, укусы на шее и порванная одежда. И если в первые недели её всё устраивало, то в последнюю она начала ныть.

— Мне нужно его как-то сдвинуть с этой мёртвой точки, — размышляет вслух, и что-то в её интонации меня выдергивает на поверхность.

Предчувствие очередной аферы. Бросаю портрет, что всё равно теперь не рисуется, и разворачиваюсь лицом к подруге.

— Наташ, не злись, но мёртвая точка потому так и зовётся, что после неё ничего нет, — и пока она не начала сердиться, продолжила свою мысль. — Может, надо с ним поговорить. Рассказать о своих чувствах.

Натали смотрит на меня как на диковинную зверушку, но ведь я не предложила ничего сверхъестественного.

— Лар, ты как будто меня не слушала, — обиженно пыхтит, отталкивая блюдце с чашкой от себя.

Зелёный чай расплывается на белой скатерти моей бабушки некрасивым пятном.

— Когда я должна с ним поговорить? Когда? Подскажи, пожалуйста, раз ты у нас такая разумная.

Наташу снова заносит влево в её аристократические корни, где вокруг только слуги. Не люблю эти моменты, но настоящие друзья для того и нужны, чтобы принимать нас такими, какие мы есть.

— Ну! Я жду! — торопит меня с ответом, воинственно сложив руки под грудью.

— Ну ты ведь говорила, что вы пару раз ходили на свидания. В ресторане вполне возможно обсудить личные вопросы.

Нат вместо ответа громко и почти истерично смеётся.

— О, моя святая простота! Лара, в ресторане наш граф ужинает и предпочитает это, как в принципе и всё остальное, делать в тишине.

Хмурюсь. Наверное, я и правда невнимательно слушаю рассказы подруги.