Ты меня заворожил

«По крайней мере, это всего в нескольких кварталах отсюда», – подумал он, снова проверяя свой быстро учащающийся пульс.

34

По пути домой, от Салем-Ридж до Манхэттена, Алекс Бакли вспоминал события минувшего дня. Четыре девушки – ныне уже женщины – были подругами все школьные годы, а теперь встретились и приветствовали друг друга явно настороженно. Хотя за те несколько часов, что они провели сегодня вместе, обстановка, похоже, потеплела.

На Роберта Пауэлла они реагировали враждебно, ошибки быть не может, хотя и пытались это прикрыть тонким флером сердечности.

За годы допросов свидетелей Алекс научился видеть то, что скрывается за словами человека, читать «язык» тела, угадывать истину по глазам. И сегодня пришел к заключению, что все четыре выпускницы презирают Роберта Пауэлла.

Вопрос в том, почему? Алекс мог бы держать пари, что эта враждебность зародилась более двадцати лет назад.

Тогда почему они согласились принимать участие в «Выпускном празднике»? «Допустим, мой лучший друг захотел бы разделить со мной празднование своего выпускного вечера. Но если бы я так ненавидел его отца, я бы отказался», – думал Алекс. И это тянуло за собой другой вопрос: как они относились к Бетси Пауэлл? Если одна из четырех убила ее, то у нее должен был быть убедительный мотив, чтобы ухватиться за возможность остаться на ночь в доме Пауэллов.

Эти вопросы Алекс перебирал в голове в то время, как ставил машину в гараж и поднимался в свою квартиру.

Рамон услышал, как Алекс поворачивает ключ в замке входной двери, и появился в прихожей с улыбкой на лице.

– Добрый вечер, мистер Алекс. Надеюсь, день у вас прошел хорошо?

– Скажем так, интересно, – ответил Алекс, тоже улыбнувшись. – Мне надо срочно переодеться. Не следовало сегодня надевать галстук и пиджак. На улице жарко.

В квартире царила приятная прохлада, и, как обычно, в шкафу стараниями Рамона был наведен идеальный порядок: тот развешивал все пиджаки, рубашки и галстуки по цветовой гамме. По той же схеме были сложены и брюки Алекса.

Адвокат переоделся в спортивную рубашку с короткими рукавами и легкие хлопчатобумажные брюки. Потом вымыл руки, поплескал воды в лицо и решил, что, пожалуй, хочет холодного пива.

Проходя через столовую, он заметил, что стол накрыт на двоих.

– Рамон, кто приедет? – спросил он, открывая холодильник. – Не помню, чтобы я кого-то приглашал.

– Я не успел сказать вам, сэр, – ответил Рамон, готовя тарелочку с закусками. – Ваш брат должен быть с минуты на минуту. У него на утро в Нью-Йорке назначена встреча.

– Эндрю приезжает? Это круто! – искренне сказал Алекс, хотя при этом испытал мимолетное разочарование: за ужином он собирался обдумать все впечатления от сегодняшнего дня. Но Эндрю знает, что сегодня начались съемки, и, вероятно, хочет задать кучу вопросов. А такие вопросы могут быть полезны в выявлении скрытых фактов. «Я-то знаю это лучше многих», – подумал Алекс.

Едва он сделал первый глоток пива, как звук дверного звонка известил о приходе Эндрю. У него был свой ключ, и к тому времени, как Алекс вышел в прихожую, брат уже сам отпер дверь.

Они долгое время жили вдвоем. Их мать умерла, когда Алекс только-только поступил в колледж, а отец – два года спустя. Алексу на тот момент исполнился двадцать один год, и он был назначен опекуном Эндрю.

До этого, как часто бывает у братьев, между ними время от времени вспыхивали мелкие ссоры. Оба любили спортивные состязания, были азартными, и каждый радовался, обыграв брата в гольф или теннис.

Но когда они остались вдвоем, соперничество угасло. Из родни у них остались только двоюродные или троюродные братья и сестры, и все они жили далеко от Нью-Йорка. Братья продали свой дом в Ойстер-Бэй и переехали в четырехкомнатную квартиру на Манхэттене, на Восточной Шестьдесят седьмой улице, где и жили, пока Эндрю не закончил факультет права Колумбийского университета и не нашел работу в Вашингтоне.

Алекс к тому времени уже пять лет как отучился на адвоката в Нью-Йоркском университете и был уже подающим большие надежды специалистом в судебной фирме. Он остался жить в их прежней квартире, пока не купил эти апартаменты на Бикмен-плейс.

В отличие от Алекса Эндрю женился шесть лет назад, и теперь у него было трое детей: пятилетний сын и две двухлетние дочери-близняшки.

– Как поживают Марси и ребятишки? – первым делом спросил Алекс после короткого братского объятия.

Эндрю был на пару дюймов пониже Алекса, шесть футов два дюйма, волосы у него были темнее, чем у брата, а глаза – серо-голубые. Но сложением братья были очень похожи – оба мускулистые и подтянутые. Услышав вопрос, Эндрю засмеялся.

– Марси ревнует, когда я уезжаю и не ночую дома. Близнецы – живое воплощение кошмарной двойни. Их словарь состоит из одного слова – «нет». Джонни, как обычно, славный парень. Если он в два года и вел себя так же, как мои девчонки, я этого не помню.

Он взглянул на стакан в руке Алекса.

– Можно и мне такую же порцию?

Рамон уже наливал пиво в охлажденный стакан.

Они сели в комнате для отдыха, и Эндрю жадно потянулся к тарелке с закусками.