Ты мне не нравишься

Когда я почти закрываю шкаф, то цепляюсь взглядом за уголок фотокарточки, торчащий из пухлой энциклопедии.

На снимке – маленький мальчуган в джинсовом комбинезоне, которого держат за обе руки родители. Его отец – строг и суров даже не фото. Денис Владимирович не изменился за годы, разве что в волосах его добавилось седины, а лицо вытянулось. Зато мама – само совершенство. Низенькая блондинка с такой пышной копной волос, будто взбитых миксером. Она открыто улыбается и смотрит прямо в кадр, свободной рукой придерживая платье, которое вот-вот взмоет порывом ветра. В ней столько жизни, столько энергии.

Я не видела других фотографий бывшей жены Миронова-старшего, никогда не слышала о ней (кроме того ужина, на котором Денис Владимирович с мамой сообщили о помолвке). В коттедже не осталось места воспоминаниям о погибшей женщине. Артем тоже не вспоминал о ней, и я привыкла к мысли, что её нет.

Но теперь я разглядываю фотографию и понимаю: в семье Мироновых кто-то умел лучисто улыбаться.

Больше ничего любопытного в комнате Артема нет. В нижнем белье его я копаться не собираюсь (в прямом смысле, потому что в комоде есть целый ящик трусов с носками), половицы отдирать не планирую. Посмотрела, и хватит.

Мне и так кажется, будто я нашла что-то слишком интимное. Что-то, чего не должна была видеть.

Этой ночью я оставляю девчонкам свою кровать, а сама засыпаю в комнате будущего сводного брата.

***

Либо Никита подслушивал наш разговор с Иркой, либо просто чувствует, когда речь заходит о нем, потому что следующим днем присылает мне сообщение:

Доброе утро! Как настроение? Нет желания выбраться в город? Ты задолжала мне поцелуй

Я долго гипнотизирую экран и несколько раз набираю текст, а затем малодушно стираю. Нет уж, если объясняться, то вживую. Никаких переписок. Никита не заслужил быть посланным через смс.

– Привет! – излишне радостно здороваюсь, когда в трубке доносится позитивное «Да-да». – Спасибо за приглашение. Мне очень приятно, только вот…

Дальше становится тяжелее, но я коротко извиняюсь и говорю, что у нас ничего не получится, потому что мы слишком разные, и мне требуется время, чтобы побыть наедине с собой.

Ну, знаете всю ту ерунду, которую как под копирку твердят при расставаниях? Эта шаблонная чушь о «дело не в тебе, а во мне», «я ещё не готова к отношениям», «ты замечательный человек, но мне требуется кто-то другой». Никита слушает её, не встревая, лишь потом задает короткий вопрос:

– У тебя кто-то есть?

– Да… нет… у нас всё сложно, но… наверное, есть.

– Могла бы сразу сказать, а не устраивать спектакль с банальными оправданиями, – вздыхает парень. – Всё ясно. Ты занята, и я третий лишний. Хорошо, бывай.

Я не умею расставаться с парнями, и спасибо Никите за нормальную реакцию. Откуда берутся такие нормальные мужчины, которые способны спокойно отойти на второй план, без истерик и скандалов?

Кстати, про скандалы.

Как там Никос? Надеюсь, она очухалась после вчерашнего? Попозже обязательно напишу ей.

День проходит без происшествий, а следующим утром я еду в деканат, чтобы передать нужные документы. До учебы осталась всего неделя, и я полдня провожу в городе, закупая тетрадки с одеждой. Мама не закрыла доступ к карточке, но я стараюсь тратить оттуда минимально и только по вопросам, касающимся семьи (например, покупку специальных продуктов в городе). Так что выгребла свою копилку, зато одела себя сама.

Я возвращаюсь домой под вечер. Начинает накрапывать мелкий дождь, напоминая, что лето подходит к концу, как и посиделки у бассейна, и безмятежный сон на траве (который всегда заканчивается тем, что я сгораю как курица-гриль). Скоро станет холоднее, пасмурнее. Придется укутаться в шарфы, натянуть дутые куртки, чтобы согреться.

Жаль.

Осенью во мне всегда нарастает апатия.

Я открываю дверь ключом, вношу пакеты в прихожую и прислушиваюсь к тишине. Денис Владимирович повез маму к врачу, а потом они тоже собирались пробежаться по магазинам. Так что дом в моем распоряжении. Хоть голышом бегай.

Во мне не успевает целиком оформиться эта глупая мысль, потому что я переступаю порог гостиной. На диване сидит Артем Миронов.

И просто смотрит на меня.

М-м-м, кажется, идея насчет «голышом» была пророческой, потому что от взгляда Артема мне хочется закипеть, стянуть с себя лишние тряпки и просто прижаться к нему. Тело к телу. Кожа к коже, без каких-либо барьеров в виде одежды.

– Привет, – говорит без тени улыбки и, поднявшись, сокращает расстояние до нас.

Но не заключает меня в объятиях, не целует, не пытается сблизиться. Между нами вырастает стена – опять, снова! – через которую невозможно прорваться. Мои плечи безвольно опускаются, когда становится понятно: жаркого приветствия не будет.

Черт.

Какая я слабачка.

– Тебе же запретили ко мне приближаться, – пытаюсь отшутиться, чтобы как-то загладить паузу. – А ты подозрительно близок.