Ты мне (не) нужен (СИ)

— Закрой свой рот, Слава. Я буду тебе искренне благодарна если ты забудешь об этом раз и навсегда и поймешь, что мне неприятно об этом даже думать. Я все это время радовалась, что так ничего и не вспомнила, иначе бы умерла от мерзости.

— Сука.

— Я никогда не была фиалкой. У тебя точно еще есть разговор ко мне, или на этом закончим?

Знаю, что вывела его из себя, но мне больше незачем притворяться. Раньше я волновалась, что он все расскажет Роме и пыталась вести себя с ним максимально вежливо, сейчас же… мы и так расстались, пусть сходит расскажет ему, что он сделал, я пожалуй только за. Он избавил бы меня от угрызений совести.

— Прости, — тут же меняется его тон. — Извини, я просто… мне помощь нужна. И срочно.

— Я слушаю.                                                           

— Мне кредит в банке нужно срочно закрыть. Мы расширять пробовали ассортимент, но у нас не вышло. С поставками проблемы возникли, мы много денег потеряли, а я кредит брал. Теперь не знаю, как возвращать. Ты не поможешь?

— Чем, Слава? Ты забыл, что я мать двоих детей и сейчас безработная? У меня нет огромных денег. Сколько ты, кстати, должен?

— Мне сто тысяч долларов нужно. Пятьсот я уже нашел. А вот сто штук никак не могу. Уже всё вытрясли что могли. Сонь, на тебя надежда.

— У меня нет таких денег, — пожимаю плечами.

Пусть считает меня сукой, да кем угодно, но я не собираюсь ему давать денег. Ни на что. Тем более после того, как он со мной обошелся. Особенно после этого всего.

Глава 33

— Соня, ты последняя надежда, — продолжает уговаривать Слава. — Последняя, малыш, — он даже за руку меня умудряется взять.

Наверное, в его понимании, это как-то должно было повлиять на мое решение.

— Я все верну, честно…                                                           

Руку я тут одергиваю сразу. Морщусь. Неприятны его прикосновения. Даже в его компании находиться мне не по себе. Веду плечами, чтобы избавиться от озноба, захватившего все тело.

— У меня нет таких денег, Слава. Ты забыл, кем я работаю? Моделькой, — говорю его же словами. — Откуда у представительницы такой постыдной профессии деньги, не подумал?

— Однако, злопамятная ты сука.                                                           

— А ты совсем не умеешь притворяться, Слав.                                                           

Я сглатываю. Еда больше не лезет в горло, и я отодвигаю свой заказ в центр стола. Слава мне неприятен, и я хочу поскорее избавиться от его присутствия.

— У тебя ведь кофейня есть кроме работы.                                                           

Я осекаюсь, смотрю на него во все глаза. О том, что у меня есть кофейня, не знает никто кроме сестры. По документам она, конечно, принадлежит мне, но я почему-то не думала, что Слава станет пробивать мое имущество перед встречей.                                                           

— Это прибыльный бизнес, тем более в Москве. Сколько ты с нее получаешь? Спорим, за пару месяцев ты вернешь то, что дашь мне и не заметишь. А можно ее продать. Тогда вообще все в плюсе останемся.                                                           

От его наглости я теряю дар речи.                                                            

— Ты одалживаешь у меня денег или требуешь дать их просто так?

— Одалживаю, конечно, — он тут же меняется в лице. Говорю же — не умеет он притворяться. — Я бы мог найти покупателя для твоей кофейни, у меня даже вроде бы знакомый есть, который заинтересовался.

— Вроде бы? А ты подготовился. Даже на бизнес мой успел найти покупателя, хотя я согласия на продажу не давала.

Я встаю, собравшись уходить. Разговаривать нам больше не о чем. Я не собираюсь продавать свою кофейню и давать ему денег. Он ошибся, если подумал, что после случившегося я с энтузиазмом продам то, что мне дорого.                                                            

— Всего доброго, Слав.                                                           

— Стой, — он хватает меня за руку, вынуждает сесть на свое место и говорит больше не улыбаясь. — Мне угрожают! Говорят, что убьют, если я долг не отдам. А мне нечем, слышишь, мать твою, нечем? Мы же не чужие люди, Соня. Ты детей от меня родила. Уже подумала, как они отнесутся к тому, что ты лишила их отца?                                                           

— Я не лишала их отца, — говорю уверенно. — Ты сам лишил их себя, а к этому они уже привыкли. Отпусти мою руку!                                                           

— Дрянь, — шипит он. — Бесчувственная. Ты же можешь мне помочь.

— Могла бы, — киваю. — Просто мне не нравится, когда меня унижают, обзывают и смотрят, как на кусок дерьма. А еще знаешь что?

Я наклоняюсь к Славе ближе, несмотря на боль в руке:

— Я терпеть не могу, когда ко мне прикасаются без моего согласия. Мне наплевать даже если тебя убьют, Слава, потому что ты давно мне безразличен.

Он отпускает мою руку и как-то обреченно усмехается. Внутри меня что-то протестует. Я стала слишком сентиментальной с этой беременностью, хочется помочь ему, стоит представить, что с ним и правда что-то может случиться. Я ведь не зверь, и не могу опускаться до его уровня.

— Я попробую как-то помочь, Слава, — говорю, осознавая, что иначе попросту не смогу уйти. — Про кофейню забудь и все сто тысяч я не дам, но какую-то часть…

— Мне не нужна часть.                                                           

— Тогда мне действительно плевать, что с тобой будет дальше.

Я выхожу из кафе с гулко бьющимся сердцем. Славе, несмотря на то, что вокруг нас было много людей, удалось меня напугать. Я снова чувствую тянущую боль внизу живота. Прикладываю к нему руку, поглаживаю.