Ты мне снишься (СИ)

От непонимания того, где я нахожусь и что вообще со мной происходит, не сказать, что мне становится страшно, но в определенной степени это давит на меня.

Без сознания находится куда проще, чем сидеть в этой темной коробке без возможности пошевелиться.

Включаю свои мозги, пытаясь перебрать последние события из своей жизни, но все бестолку. Мысли перемешаны, и никакая чёткая картинка по итогу не выстраивается.

В моей памяти всплывают какие-то обрывки или диалоги, но я не могу понять, когда именно это произошло и сложить все в целостную картинку.

Хочется закричать от безысходности.

Что было сегодня утром?

Как минимум, я проснулся, наверное.

Сколько я тут нахожусь?

Не имею ни единого представления.

Но уверен сейчас лишь в одном, что тут я оказался благодаря, а точнее из-за, или по приказу, Рашада.

И, чудо. Как только я вспоминаю про существование этого человека, образы в моей памяти начинают обретать смысл, и я по крупицам восстанавливаю, что случилось со мной до того, как я оказался связан.

Он позвал меня поговорить, но так ничего и не сказал. Потом мне приложили какую-то хрень к носу, и я отключился.

Но…Вопрос все ещё актуален.

Сколько я тут, твою мать, нахожусь?

Звук открывающегося замка отвлёк меня, и я повернулся на звук.

Желтый свет проник через образовавшуюся щель в двери, но чёрный силуэт загородил его.

Я не ослеп, и это уже радует.

В следующую секунду зажглась лампа, и я зажмурил свои глаза, немного прослезившись от яркого потока света.

— …все испытания антидота проведены? – я узнаю этот голос из тысячи.

Рашад с кем-то разговаривает по телефону.

— Да…Он должен узнать…Умрет…Пора вскрывать карты. – я слышу лишь обрывки фраз, ибо в ушах стоит дичайший звон, а голова будто вот-вот лопнет.

Недовольно прошипев, я несколько раз моргнул и устремил свой взор на мужчину, который встал напротив меня, задрав голову вверх и внимательно рассматривая. Видимо, разговор по телефону окончен.

Рашад словно приплыл сюда по зову сердца, стоило мне очнуться.

— Ничего не скажешь? – усмехнувшись, спрашивает он.

— Водички не принесёшь? – хрипло отвечаю я, смотря на него исподлобья. — Горло, знаешь ли, пересохло.

Я подчеркнул для себя одну важную вещь за тот год, что знаком с ним. Если ты покажешь ему свою слабость, то он будет этим наслаждаться и упиваться. Для него страдания, которые исходят из-под его руки, как глоток свежего воздуха. Он будто питается этим, как энергетический вампир, высасывая из тебя все жизненные соки.

— Сегодня я буду добр, так уж и быть. Последнее желание должно быть исполнено. – Рашад ухмыляется ещё сильнее и отходит к стеллажу, который сверху донизу заполнен какими-то папками с документами.

Я внимательно осматриваю место, в котором нахожусь, но не узнаю его. На все сто процентов тут я еще не был. Меня настораживает то, что тут нет окон, ну, по крайней мере, я их не вижу. И тут нет ничего кроме стола, кресла, стула на котором я сижу, и кучи макулатуры.

Араб подходит к темно-бордовой деревянной стенке и нажимает на крайнюю левую часть. Дверь встроенного холодильника, который замаскирован мебелью, открывается. Он забит стеклянными бутылками.

— Какую воду предпочитаешь? – в той же манере спрашивает он, играя сейчас в какую-то свою игру, правил которой я пока не знаю.

— Будь так любезен, с газом. – с приторно-фальшивой вежливостью отвечаю я.

Рашад подходит ко мне и кладёт бутылку с водой мне ноги.

— Пей. – с издевкой говорит он.

— Смешно.

— Ладно, так уж и быть, поухаживаю за тобой, сыночек, раз ты сам не в состоянии это сделать.

Ярость моментально закипает во мне, и я стискиваю свою челюсть до скрипа в зубах.

Он откручивает крышку и подносит горлышко к моим губам.

Отодвигаю гордость на задний план, ибо жажда становится чертовски невыносимой.

Делаю несколько жадных глотков, осушив практически всю бутылку. Несколько капель воды стекают по моему подбородку, а газировка приятно жжёт горло.

Мерзкий и громкий смех Рашада разносится по комнате, глухо ударяясь о стены.

— А где волшебное слово? – он такой радостный, что я не представляю, как сдержать себя, чтобы не харкнуть ему в лицо.

— Да пошёл ты.

— Хорошим манерам мне научить тебя не удалось. А жаль. – он опирается пятой точкой на стол, начав сверлить меня взглядом. Я делаю тоже самое в ответ, нахмурив брови. — Вы с отцом так похожи.

— Да что ты знаешь про моего отца? – фыркаю я, закатив глаза.

— Гораздо больше, чем ты, поверь мне.

— Что за цирк ты устроил? Нахрена надо было меня усыплять и связывать? – я пытаюсь двигать своими запястьями, чтобы выбраться из веревки, но они так плотно связаны, что из-за моих усердных движений я протер кожу, и по ладоням, кажется, стекает моя кровь.

— Цирк устроили вы, дети. На что вы опять надеялись? Что в полиции работают честные люди? Вы ещё слишком малы, или, может, наивны, в силу своего юношеского максимализма. Но пора взрослеть и запомнить раз и навсегда: защищать будут того, у кого есть деньги, власть и связи, а не того, кому нужна помощь. – его лицо приобретает звериный оскал. — Ты бы мог пожить на недельку другую подольше, но, увы.

— Всех людей не купишь.