Ты мое дыхание

— И правда занимательная книжка, — задумчиво повторил он, поднимая на меня глаза. — Ты ее специально захватила с собой? — и, не дожидаясь моего ответа, добавил: — Тогда предлагаю сначала поработать с твоей курсовой, а потом с ней. Попрактиковаться, так сказать. Вот с этим, например, — он взглянул на страницу. — Эротическая щекотка. Звучит прямо-таки интригующе. Ты уже пробовала что-то подобное?

Проходящая мимо женщина не могла не расслышать его слов. Она вздрогнула, уставившись на нас почти с испугом, и буквально отпрыгнула в сторону. А потом припустила прочь с такой скоростью, как будто за ней кто-то гнался. Матвей усмехнулся, а мне стало неловко.

— Обязательно было шокировать окружающих? — я укоризненно взглянула на него.

Мужчина пожал плечами.

— Ты первая начала. Это же не я таскаю с собой учебник секса. Да и потом, в этом нет ничего страшного. Мы же не приглашали ее присоединиться.

Кожа на лице горела огнем, и, наверно, я была совершенно пунцовой, но не удержалась, чтобы не рассмеяться после его слов. Кто бы мог подумать! Еще несколько дней назад и представить не могла, что со мной случится что-то подобное. Да, я писала откровенные письма Амуру, но чтобы обсуждать такие вещи лицом к лицу с мужчиной, еще и настолько привлекательным… Это выходило за рамки моего понимания. Не только многократно превосходило весь прежний опыт, но как будто наделяло меня какими-то особенными силами. Дарило чувство восхитительной, будоражащей кровь легкости.

— Так что? — уточнил Матвей. — Ты ничего не сказала по поводу моего предложения.

— Насчет курсовой? Или эротической щекотки? — сильнее покраснеть, наверно, было уже нельзя, но если этот разговор был для него вполне допустимым, но и мне следовало вести себя соответствующе. Тем более раз я решилась практиковаться с его помощью. Кто знает, вдруг и Амуру захочется сказать или сделать что-то подобное. Умирать от смущения еще и при нем я точно не хотела.

— Не только щекотки, — Ольшанский снова демонстративно полистал книгу, а потом обратился взглядом ко мне. — Тут довольно много различных приемов, как я успел заметить. — Лицо оставалось серьезным, а глаза смеялись, делая его значительно моложе, почти похожим на мальчишку, задорного, беззаботного и потрясающе красивого. Хотелось смотреть и смотреть на него, не отрываясь. — Но после курсовой. Боюсь, Олег Евгеньевич не поймет, если у нас окажутся другие приоритеты, кроме его любимого предмета.

— О да! — я снова рассмеялась, при этом продолжая завороженно рассматривать мужчину. Он подошел ко мне, склоняясь к моему лицу, близко-близко, так, что показалось, будто он собирается меня поцеловать. Но его губы замерли в миллиметре от моего рта, согревая невесомым прикосновением дыхания и посылая по всему телу сотни крошечных будоражащих иголочек.

— Но сначала ужин, — Матвей открыл дверь в салон, помогая мне сесть и на мгновенье удерживая руку на моем плече. — Я безумно голоден, — скользнул пальцами по шее, добираясь до губ, касаясь их легкой лаской и заставляя меня думать о том, о каком именно голоде он говорит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 24

Ника вызвалась приготовить ужин. Честно говоря, я не видел в этом особого смысла и предпочел бы потратить время на более привлекательные занятия, но она была непреклонна. И слышать не захотела о том, чтобы заказать еду в ресторане или вообще заехать туда. Я понимал, что этими действиями девушка пыталась скрыть свое смущение, которое казалось очевидным. Но одновременно было приятным такое ее поведение: настойчивость и желание что-то сделать для меня. И не помнил уже, когда в последний раз кто-то угощал собственноручно приготовленным ужином. Чаще случалось наоборот: женщины стремились вытащить меня в ресторан, убеждая в том, что это и практичнее, и быстрее.

А Романова… она слишком сильно была ни на кого не похожа. Не переставала удивлять меня. И все сильнее нравилась. Хотя слово «нравилось» очень плохо подходило для описания тех чувств, что переполняли меня, когда я думал об этой девочке.

Подобная близость не поддавалась каким-то логическим объяснениям. Будь это только физическое влечение, я мог бы понять, хотя и страсти такой мне давно уже не приходилось испытывать. Чем-то зацепила Ника меня, и это не связано было с одним лишь сексом. Скорее, секс являлся закономерным и неизбежным продолжением того, что нас объединяло.