Ты мое дыхание (СИ)

Повторения я не хотел. Ни для себя, ни для кого бы то ни было другого. Слишком хорошо помнил обо всем, даже спустя годы, потому и не хотел становиться ни для кого источником такой боли. Слишком опасно играть чужим сердцем.

— Расслабьтесь, Ника. Мы ведь с вами взрослые люди. И ничего не случилось. Пошутили немного за обедом — ну, и будет. Расскажите-ка мне лучше что-то о себе. Должен же я знать, кого взял на работу.

Смена темы должна была помочь нам обоим. Отвлечься, переключиться — и заняться, наконец, тем, для чего мы и встретились: обсуждением предстоящего приезда Леванеса и тем, как обеспечить для него и всей его группы самые комфортные условия.

Но вместо этого я опять подумал совсем о другом. О том, что впервые назвал ее по имени. Не только вслух — в своем сознании тоже первый раз обратился к ней именно так. Ника. Красивое имя. И подходило ей. Легкое и какое-то… воздушное что ли. Я хмыкнул. Что-то со мной определенно не так. Когда прежде обращал внимание на чье-то имя или придумывал для него дурацкие эпитеты? Такие настроения одолевали меня только в юности, да и то недолго, до того, как я понял, какие горькие последствия могут быть у подобного настроя. А теперь вот снова. Только что убеждал себя, что надо забыть обо всем, выбросить из головы и заняться делом — так нет: тут же начинаю придумывать всякую романтическую чепуху.

— Я не знаю, что рассказать, — она по-прежнему была взволнованной, а на щеках до сих пор проступал отчетливый румянец. Девушка избегала смотреть мне в лицо, то переводила взгляд на тарелку, то рассматривала зал, но просто пыталась куда-то деть взгляд. И, видимо, от того же волнения, то и дело облизывала пересохшие губы.

А я, наблюдая за ней, заводился еще сильнее. Чем больше хотел переключиться, подумать о чем-то ином, чем увереннее утверждал, что не имею права так вести себя, тем труднее мне было сдерживаться. Я рассматривал залитое краской лицо — и не мог не думать о том, как такой же соблазнительный оттенок покрывает ее целиком, спускается от плеч и ключиц к небольшой упругой груди, еще ниже — по мягкому животу с аккуратной впадинкой пупка — к бедрам. Молочно-белая кожа, покрытая вуалью смущения. Потрясающе красиво. Если бы я мог, просто бы смотрел на нее, обнаженную, долго-долго, не позволяя себе коснуться и лаская лишь глазами. Но ей бы понравилось. Понравилось бы так сильно, что она стала бы умолять меня пойти дальше. Прикоснуться к ней. Позволить вырваться тому желанию, что снедало изнутри.

Я закрыл глаза и выругался про себя. Наваждение какое-то! Надо остановиться. Любой ценой, иначе совсем скоро мне станет плевать на все мои убеждения и принципы. Я и так уже сдерживаюсь из последних сил, чтобы не наброситься на нее прямо здесь, в зале ресторана.

Мне нужна Псих'e. Надо найти ее, и как можно скорее. Чтобы именно с ней исполнить все мои желания, все самые бредовые мечты и страсти. Смотреть, ласкать, дразнить и соблазнять тоже только ее. И тогда никто другой, и уже тем более эта робкая девица, не сможет меня увлечь.

Где ты, душа моя? Не молчи, потому что мне невыносимо без тебя. Кажется, я схожу с ума. Ты мне нужна. Жизненно необходима, прямо сейчас…

— Я скоро вернусь, — открыв глаза, сообщил я Романовой, поднимаясь из-за стола. Пусть доедает свой обед и немного расслабится, а я пока напишу Псих'e еще раз. И, может быть, теперь она ответит, наконец.

Глава 11

Он ушел, и это подарило мне краткую передышку. Несколько минут, чтобы хоть немного прийти в себя. Если это в принципе было возможно после того, что я натворила.

Мне казалось, что сегодня я побила все рекорды по совершению глупостей. На годы вперед. Надо ж было ляпнуть такое!

Надо сказать, что я вообще очень странно чувствовала себя рядом с ним. Как будто задыхалась от непонятного волнения. Уносилась в другой мир. Яркий и чувственный, и нереально соблазнительный. Мир из моего сна. Но при этом не могла не понимать, что с реальностью этот мир имеет мало что общего. Как и мужчина, в компании которого я волею судьбы оказалась.

Нет, конечно, начальник Матвей Николаевич Ольшанский был более чем реальным. Он предложил мне реальную работу, говорил о реальных вещах, и этот обед тоже был вполне реальным.

А вот мое восприятие — это совсем иное. Словно что-то перемкнуло в сознании, и теперь, когда я смотрела на мужчину, то видела не просто самовлюбленного красавчика, а того, кем бы мне хотелось, чтобы оказался Амур. Не противным старым доцентом, и даже не скучным боссом, а тем, кто реально был способен свести меня с ума.

Надо отдать ему должное, на мою безобразную выходку он отреагировал довольно спокойно. Не знаю, что стало тому причиной, привык ли он, что все женщины поголовно его хотят и не стараются скрыть это, или просто мое дикое заявление его позабавило, но он не уволил меня тотчас же и даже, кажется, не слишком разозлился.