Ты – мое желание

– Эй, парень, тихо-тихо, видишь, я ухожу. Без скандала.

От его мерзкой улыбки Олесю передернуло. От напряжения, что повисло в коридоре, хотелось кричать. Сползти по стене, осесть на корточки, зажать уши руками и тихо закричать, выпустить из себя всё отчаяние, что властно, надменно распространялось по крови, наполняя её ядом.

– Дверь за собой прикрою. Лесечка, не провожай.

Олесю начало потряхивать. Она не понимала, почему молчит. Почему не пошлет его на хрен! Почему не скажет, чтобы он убирался и не смел больше приближаться к ней, даже на пушечный выстрел.

Молчал и Марк.

Некоторое время и Олеся, и Марк не двигались с места, пока за Беловым-младшим не закрылась дверь.

Олеся не смотрела на Марка.

Не могла.

– Ты принес пончики. Чайник вскипел. Будешь?..

Она даже не смогла договорить, настолько уничтоженной себя чувствовала.

Марк прошёл на кухню, отодвинул стул, развернул его и оседлал, положив руки на высокую спинку.

Олеся снова зацикленно залюбовалась его сильными кистями, на которых привычно красовались кожаные браслеты и часы.

– Я налью. Или тебе кофе сварить?

Она развернулась к Марку спиной, поставив коробку с пончиками и пакет рядом к продуктам, что принёс Никита. Их сразу же захотелось смести на пол, Леся втянула в себя воздух, гася истерику.

Только истеричкой не хватало выступить перед Марком.

– Как ты себя чувствуешь?

И снова нейтральный тон, который лезвием вскрывал ей нервы. Они рвались, трещали.

– Лучше. Марк…

– И сколько у тебя экземпляров?

– Чего?

Олеся не поняла смысла вопроса и обернулась.

– Связок ключей.

– Марк, я всё объясню, – она схватилась за горло и сделала шаг вперед.

Мужчина начал подниматься, полез в карман и достал ключи.

– Я пока их оставлю. Не хочу повторения сегодняшней сцены. Знаешь, как-то не по себе становится от мысли, что я буду трахать тебя, а в это время совершенно посторонний мужик войдет в квартиру, как к себе домой и застанет нас в самый ответственный момент.

Все слова застряли в горле. Боль алым цветком распространялась в груди. Олеся смотрела на ключи, которые Марк аккуратно опустил на стол. Дыхание разрывало легкие.

Вот так просто…

Ключи на стол и всё.

Ни вопросов.

Ничего.

Олеся быстро-быстро заморгала, стараясь прийти в себя. Это дурной сон. Конечно же, это дурной сон. Она сейчас вынырнет из него, проснется, пойдет в душ, помоет волосы, после чего будет готовиться к встрече с Марком. К его улыбке, его теплу. Его невероятному обаянию, в которое она кидалась, как в омут, счастливая и беспечная.

– Рад, что тебе легче. Олеся… Я пойду. Мне… – он сделал паузу, нервно скривив уголок рта. – Надо.

Что ему сказать? Остановить… Как? Вцепиться в полы короткого пальто? Умолять не оставлять её? Закричать, что она любит его и не сможет жить без него?

Олеся с силой вонзила ногти в ладони.

Что бы она сейчас ни сказала, как бы ни плакала, ни билась в истерике – ничего не поможет.

Она это по глазам Марка видела.

Холодные. Решительные. Смотрящие на неё равнодушно.

Он для себя всё решил.

Сразу же.

Как тогда, у Марты. Сделал выводы.

А она…

Что она? Да ничего.

Значит, так надо.

Значит, это всё, что ей дано.

Несколько дней счастья.

Олеся кивнула и отвернулась к окну.

День уступал место вечеру. Не пройдет и часа, как зажгутся ночные фонари, жители многоэтажек вернутся домой, и сотни ярких точек вспыхнут по всей стране.

Не плакать, Олеся…

Не плакать…

Она услышала его шаги, он дошел до входной двери и принялся обуваться.

Дальше…

Неясный шум – это дверь открыли.

Она сделала то, о чем думала пять минут назад. Зажала уши руками, чтобы не слышать, как закрывается за Марком дверь, навсегда разъединяя их.

Он больше не придет, не позвонит, не предложит сходить на ужин.

Она за ним не побежит.

Нет…

На унижении отношения не построишь. Ей ли не знать, как мужчины относятся к женщинам, которые унижаются. И не важно, чем продиктованы те самые унижения – страхом, слабостью или болью. Желанием удержать человека, в порыве сказать всё то, что таится в душе.

Олеся всхлипнула и начала медленно сползать на пол.

Так нечестно… нечестно… всего пару дней… Почему?

Она втянула голову в плечи, зажав рот рукой. Она даже не поняла, в какой момент начала плакать. Просто внезапно щекам стало мокро. Капли коснулись руки.

Соленые…

Она всхлипнула. Потом ещё раз. Не истерить, не плакать. Надо успокоиться. Плакать нельзя… Нельзя… У неё снова поднимется температура, и она сляжет.

А у неё кафе. Да. Кафе. Ей надо думать о нем…

Когда мужские руки властно сжали её плечи и потянули куда-то кверху, Олеся даже не поняла, что происходит. Её реальность сдвинулась, ушла в туман, и возвращаться в эту действительность оказалось непросто. Боль разрывала грудь, она распространялась по всему телу, полностью поглощая девушку.

– Эй… Ты чего… Лисичка, ну-ка посмотри на меня… Олеся…

Голос Марка…

Он вернулся.

Олеся моргнула.

Один раз.

Второй.

У неё не галлюцинация. Марк на самом деле стоял напротив неё и внимательно вглядывался ей в лицо.

Не ушел…

– Ненавижу… Ненавижу… – зашептала она и подняла руку, чтобы в следующее мгновение опустить её ему на плечо.

Один удар, второй.

– Глупая…

Рывок – и ей прижали к груди.

Крепко.