Ты мой ангел

Глубоко вздохнув, я смотрю на себя в зеркало и тут понимаю, что на мне совершенно нет косметики. Даже туши нет. Не знаю, имеет ли это значение, но решаю спросить у Эрика.

– Мне нужно накраситься? – смущённо спрашиваю я, выглянув в комнату. – Отсутствие макияжа не помешает качеству фотографий?

Эрик трёт бровь и усмехается.

– Нет и нет. Чем естественней ты будешь, тем лучше.

Я с пониманием киваю и захлопываю дверь. Его наверняка забавляет моя суета.

Ну и ладно.

– Ничего удивительного, я ведь никогда подобного не делала, – бормочу себе под нос, расстёгивая кофточку. Когда она и юбка сняты, вновь оказываюсь перед дилеммой – оставить бельё или тоже снять. Предполагалось, что я буду без всего.

«Так, ладно, если решила искупаться, то не бойся намочить волосы».

С этими мыслями я снимаю нижнее бельё и аккуратно складываю его на стуле, что стоит в углу ванной. Но прежде чем выйти, беру одно банное полотенце с полки и заворачиваюсь в него.

Эрик неспешно разглядывает меня с головы до ног, когда я возвращаюсь в комнату, потом поднимает камеру и щёлкает затвором.

– Мне снять полотенце? Или… Я не знаю, как ты хочешь… – Я беспомощно смотрю на него, и, видимо, сжалившись надо мной, он подходит ко мне и тянет за полотенце. Оно остается в его руке.

– Я хочу, чтобы тебе было комфортно. – Он приподнимает мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Всё в нём выражает спокойствие и уверенность. Я невольно думаю, что в этом нет ничего удивительного, ведь он столько раз делал это. – Тебе комфортно, Ханна?

Я киваю, хотя мне больше неловко, чем комфортно, но ему я этого не скажу.

– Я хочу сделать несколько снимков крупным планом, делая акцент на лице, – объясняет он, вновь беря в руки камеру.

Я не возражаю. Художник здесь он. К тому же, если эти фотографии никогда не окажутся в галерее, я не против.

Эрик отдаёт распоряжение, какую позу мне принять в тот или иной момент и какого выражения лица он от меня ждёт. Ведёт он себя как профессионал, полностью погруженный в процесс, и кажется, его совершенно не заботит, что я обнажена.

Создаётся даже впечатление, что он равнодушен к этому обстоятельству. Меня это немного уязвляет.

Мы не разговариваем, за исключением команд Эрика, поэтому у меня полно времени на размышления. Я думаю, все ли женщины, которых он снимал, были его любовницами? И всех ли своих любовниц он снимал? Снимки всех его женщин висят в галерее, или есть такие, которыми он не захотел делиться?

Ничего не могу поделать с этим потоком мыслей, а ещё – ревностью. Я ревную его даже к тем женщинам, которых он будет снимать после меня, а это уже совсем абсурдно.

Следует признать, что у меня проблемы.

Мне становится смешно, потому что впервые за долгие годы я считаю проблемой ревность к мужчине, который не принадлежит мне, а не то, что у меня муж монстр и моя жизнь в опасности.

– Что?

Эрик опускает камеру, когда замечает, что мои губы дрожат в едва сдерживаемой усмешке.

– Ничего.

– Ты улыбаешься.

– Нет, вовсе нет, – возражаю я, хотя мои губы совершенно точно растянуты в улыбке.

– Что заставляет тебя улыбаться, Ханна? – настаивает он.

Я понимаю, что он не отстанет, и решаю рассказать чуть изменённую версию.

– Я подумала, что впервые за долгое время мои мысли занимает не страх, а нечто иное. Когда Джек попал в тюрьму, я и подумать не могла, что буду делать что-то… такое. – Я машу рукой в воздухе, подразумевая съёмку и моё участие в ней. Обнажённой.

Эрик ничего не отвечает, задумавшись, а мне до ужаса хочется узнать, о чём именно он думает.

– Распусти волосы, – велит он, и мне кажется, его голос звучит немного странно.

Эрик перезаряжает плёнку, и мы продолжаем.

По моим подсчётам, он сделал около сотни снимков (хотя… скорее всего, я ошибаюсь). Не знаю, для чего ему так много. Если предположить, что он отберёт только самые удачные снимки, то сделать это на цифровую камеру мороки было бы меньше, да и экономичней. Но что я понимаю в этом?

Свои умозаключения я оставляю при себе, терпеливо позируя, но, когда Эрик говорит, что мы закончили, чувствую облегчение.

Это немного утомительно.

Последний кадр был сделан у окна, а полотенце лежит в кресле возле гардероба. Я иду к нему, но рука Эрика останавливает меня.

– Откуда этот шрам?

Он касается небольшого и не очень заметного шрама в виде дуги с левой стороны моей талии. От времени он успел побледнеть, и его непросто разглядеть. Удивляюсь, как он вообще его заметил.

Я не хочу отвечать, и это видно по мне. Смотрю ему в глаза и молчу. Сейчас, когда я проявила такую для себя смелость, и он дал мне почувствовать себя прекрасной, я не хочу рассказывать, как мой муж пинал меня.

Он всё понимает, потому что не настаивает, отпустив мою руку.

Я заворачиваюсь в полотенце и скрываюсь в ванной.

***

В ванной комнате я переодеваюсь в свою одежду и чуть задерживаюсь, потому что мне нужно немного времени наедине с собой. Я заряжена адреналином. Мои щёки горят. Я чувствую себя сексуальной. Мой взгляд полыхает огнём, когда я смотрю на себя в зеркало.