Ты мой ангел

Я взяла банку диетической колы, продолжая думать о Стефани. Я пообещала себе, что для меня не имеет значения, какие отношения связывают её и Эрика, но правда в том, что всё же имеет.

Вернувшись в гостиную и не обнаружив там Эрика, я посмотрела в сторону лестницы. А потом, не давая себе возможности передумать, поднялась наверх.

Я сразу услышала их голоса. Они спорили, а Эрик даже ругался, разговаривая повышенным, отрывистым тоном. Дверь комнаты, в которой они находились, была приоткрыта и, подойдя ближе, я смогла услышать всё разборчиво.

– … правда думаешь, что мне есть до этого дело сейчас? – раздражённо говорил он. – Чёрт возьми, я знал, что у тебя вместо сердца гранит, но ты саму себя переплюнула.

– Ты несправедлив, Эрик, – оскорблённо отозвалась Стефани, а я подошла ещё ближе – на свой страх и риск. – Я понимаю, что у тебя сейчас тяжёлый период, но нельзя же забывать о деле. Мы вынуждены вылететь в Токио раньше, мы ведь всё равно это планировали. Асано хочет…

– Да посрать мне на то, чего он хочет! – рявкнул Эрик, и не знаю как Стефани, а я вздрогнула. – Ты блядь что, серьёзно думаешь, что я немедленно всё брошу и полечу хрен знает куда, потому что у кого-то там что-то загорелось? Сомневаюсь, что тебе дано это понять, но у меня там сестра, горстями глотающая успокоительное и напуганная племянница, и всё, что я должен делать, это быть рядом. Это называется ответственность, Стефани!

– Эрик, я знаю, что такое ответственность, – попыталась успокоить его она, но, очевидно, выбрала не тот способ. – Именно поэтому я прошу тебя не горячиться и подумать. Потом ты будешь жалеть и…

– Убирайся! – с тихим гневом – я едва расслышала – велел он.

– Что, прости? – опешила она.

– Вон! – сорвался на крик Эрик. – Убирайся! Сейчас же, иначе обещаю, Стефани, что уволю тебя!

– Уволишь? Меня? – недоверчиво переспросила она деревянным голосом.

– С огромным удовольствием, – подтвердил мужчина. – Я начинаю жалеть не только о том, что спал с тобой, а вообще связался. Таким, как ты, работать в самом аду надо!

Через мгновение Стефани выбежала из комнаты. Поражённая его словами о сексе с ней, я не успела убраться оттуда, и, конечно же, была поймана с поличным.

– О! – Женщина затормозила, злобно глядя на меня. – Всё правильно, дорогуша, он трахнул меня ещё до того, как бросил тебя.

Поделившись со мной этой информацией, она ринулась к лестнице, а я не могла отлепить свои примёрзшие ноги от пола.

– Ты тоже настроена поговорить со мной сейчас? – тяжело дыша, Эрик смотрел на меня из-под нахмуренных бровей. – Потому что правда, Ханна, не время.

Я покачала головой, мысленно проклиная себя за любопытство. Знаю, я убеждала себя, что не важно, спит Эрик со Стефани или нет, но меня просто разрывало от обиды и горечи.

– Вот и отлично, – кивнул он и, пройдя мимо меня, спустился к гостям.

***

Я ушла, воспользовавшись задним входом, никого не предупредив.

Не сказать, что известие о том, что Эрик трахался с этой стервой стало большой неожиданностью, но всё же это был сильный удар. Это даже не был одиночный удар. Мне казалось, что чья-то сильная рука держала меня за затылок и безостановочно лупила лицом о твёрдую землю.

Вот как я себя чувствовала.

Я была без машины, поэтому мне пришлось сначала добраться до станции и там сесть на поезд до Чикаго. Когда я оказалась дома, уже наступил вечер. Мой телефон был переполнен входящими сообщениями и пропущенными звонками от Лу и Десмонта. Но я не желала ни с кем говорить, поэтому отключила громкость в телефоне, позволив ему бесшумно разрываться в сумке.

Планируя сходить в душ и после провалиться в спасительный сон, случайно бросила взгляд на календарь в своей комнате и замерла. Уже несколько недель я не вычёркивала даты, но я помнила, какой сегодня был день. Я просто позволила себе забыть, с каким событием он был связан. Но вот дата, которой я так опасалась, стояла у меня перед глазами, и не знаю, что произошло в следующее мгновение, но во мне будто что-то сломалось. Я словно и правда услышала этот противный хруст, и сквозь образовавшуюся трещину хлынул поток всевозможных удушающих, тревожных эмоций.

Я села на край кровати – рухнула, как обвалившееся здание, и разрыдалась до пульсирующей боли в висках.

Я знала, что мои слёзы – это горе и печаль, разъедающей кислотой действующие на душу. Я оплакивала нечто, о чём забыла, не позволяла своему разуму открыться и принять правду, к которой я по-прежнему не была готова и сомневаюсь, что когда-нибудь буду.

Я сжала ладонями голову и зажмурилась в надежде остановить то, что пыталось всей своей массой вырваться наружу; то, что мой разум всё ещё отвергал.

Вскочив на ноги, я дёрнула ящик комода и принялась рыться в поисках жёлтого пузырька, который выписал мне доктор Тодд. Я не касалась его несколько месяцев, но сейчас это было единственное, что могло помочь мне.

Не уверена, сколько капсул я проглотила в спешке, даже не запивая водой. Действуя на адреналине, пошатываясь, я схватила свою пустую дорожную сумку и побросала всё, что поместилось в неё.