Ты мой дом

— Ты говоришь о психушке? Я не пойду туда! – она подскакивает и начинает метаться. Я вижу, как ей страшно и сейчас Элис похожа на маленького напуганного ребенка. И мне вдруг становится так ее жаль...

Я тянусь к ней и хватаю ее за плечо. Элис замирает. Поднимает на меня полные слез и страха глаза. Сейчас я вижу перед собой не самоуверенную стерву, не наглую Гесс, какой она была всегда в моих глазах. Я вижу напуганную, сломанную девушку. Девушку, доверившуюся ублюдку и так много заплатившую за свое открытое сердце.

— Эй, — я подхожу к ней и осторожно обнимаю, притягивая к себе. Она вся напряженна, словно струна. Но позволяет мне это сделать.

— Ты не виновата в том, что случилось с Юлей. Ты не могла ничего сделать, и ты спасала себя. Это нормально. Я не знаю, как я бы поступила в той ситуации, но тебе нужно перестать ломать себя и пора разобраться с собственными демонами. Полюбить себя и позволить себе быть счастливой. Если ты взглянешь на этот мир иначе, ты увидишь, что он совсем другой. Не такой грязный и отвратительный, каким ты увидела его в те три дня... Перестань закрываться, перестань быть такой колючей и грубой. Ты найдешь того, кто отогреет твое сердце, кто научит любить себя заново, в чьих глазах ты увидишь себя королевой. Но для этого тебе нужно вылечить себя, Элис... Для этого нужно помочь себе.

Она дрожит. Ее руки крепко обвивают меня. Элис вцепляется в меня пальцами, сжимая до боли. Она плачет, и я просто жду, когда ее немного попустит.

— Ты поможешь мне? — раздается ее тихий шепот.

— Помогу, только при одном условии.

Отстранившись, всматриваюсь в ее заплаканные глаза.

— Еcли ты дашь мне слово не сворачивать с пути. Как бы сложно ни было, как бы не хотелось послать все к чертям. Придется задушить свою гордость, придется делать то, чего не хочешь. Только в таком случае я пройду вместе с тобой весь этот путь.

Я вижу, как трясется ее подбородок, как глаза наполняются новой порцией влаги. Она кивает, стирая их рукавом.

— Вот и отлично, — улыбнулась, мысленно выдыхая. – А теперь пойдем к твоим братьям и позволим им обработать твои порезы.

Элис нахмурилась.

— Просто, если ты не выйдешь со мной, Мирон пристрелит меня. И как ты понимаешь, это не мои догадки, это его обещание...

Элис смеется и протягивает мне ладонь, позволяя увести себя в гостиную.

* * *

Я не захожу в комнату, но и не покидаю дом. Стою в дверях, опираясь плечом о проем, наблюдая за тем, как Мирон, с ловкостью медбрата обрабатывает Элис раны.

Когда он вдруг замечает меня, то кивает, в знак благодарности. Я не знаю, что я чувствую по этому поводу, не знаю, как мне относиться к ним. Я дала слово Элис, что помогу ей, и я сдержу его. Но общаться с братьями у меня нет никакого желания.

Выхожу из дома, и встречаю Исая. Он стоит у крыльца, курит. Обернувшись, смеряет меня уставшим взглядом. Словно и не удивлен моему присутствию здесь.

На нем черная футболка, но по небольшим неровностям на ткани, я понимаю, что его торс весь перебинтован. Он так и не сказал мне, где получил ранение. Хотя, есть ли мне до этого дело?

— Спасибо, — раздается его тихое. Он отворачивается от меня, словно и нет Исаю до меня больше дела.

Так мне намного спокойней.

— Я вызову такси, провожать не надо, — я делаю шаг, но его слова останавливают меня.

— Она ведь рассказала тебе?

Исай делает затяжку, все еще не смотрит на меня. Я молчу. Тогда Гесс оборачивается, смеряя меня прищуренным взглядом.

— Сказала..., — кивает собственным мыслям. — Она никому не рассказывала... только мне. И то, лишь после того, как надавил, а так молчала.

Мне не по себе. Не знаю почему, но говорить об этом с Исаем еще больнее, чем слушать правду от Элис.

— Где этот Миша сейчас?

Он посмотрел на меня задумчиво.

— Я знаю где, следствие никак не найдет, — ухмыльнулся, туша сигарету о стену.

— Иди в гостиную. Разговор есть.

По спине пробегает холодок. Всего несколько слов брошенные им, словно невзначай, заставляют мое сердце сжиматься от тревоги.

— Подожди в комнате, я позову остальных.

Делаю то, что он говорит. Не задаю вопросов, пока это бесполезно. Он не скажет ничего. Пройдя в комнату, стараюсь успокоиться. Прикрыв глаза, делаю несколько вдохов.

Слышу за спиной шаги, и, понимая, что это Мирон, оборачиваюсь, желая спросить, как Элис, но застываю так и не проронив ни слова. Сердце замирает, ухая куда-то вниз. Мне становится физически больно, когда я вижу ЕГО.

Демид стоит в проеме двери. На нем черная худи, с накинутым капюшоном. Отмечаю то, как сильно он похудел с нашей последней встречи. Под глазами синяки, скулы торчат еще сильней. Соскучилась. Настолько сильно истосковалась по нему, что нет сил даже сделать шаг навстречу.

Я вдруг понимаю, что все неважно. Наша ссора, и мои страхи. Все настолько незначительно, по сравнению с тем, как сильно я хочу к нему. Только в черных глазах, смотрящих на меня сейчас нет и капли теплоты или нежности. Он зол. Я вижу это по сжатым кулакам, по раздутым ноздрям и нахмуренному лбу. Но и даже не это делает мне больно. Разочарование в его глазах – вот, что выбивает у меня почву из-под ног.