Ты мой яд, я твоё проклятие. Книга 1

— Сейдж! Не надо! Это всё она! Ты просто не знаешь! Она Рейборн! Рейборн! Она его дочь!

Ну вот и всё. Я замерла на кровати, затаив дыхание. Сейчас он обернётся ко мне и убьёт меня одним взглядом, просто пригвоздит к кровати, как бабочку, и вытянет душу, отдаст своему ручному демону.

Словно отвечая моим мыслям, в воздухе медленно и пугающе соткался образ — огромная волчья голова с оскаленными зубами, с прижатыми злобно ушами и пылающим взглядом. Я почувствовала этот взгляд на себе и замерла, как мышь перед змеёй. Демон ухмыльнулся, ощутив мой страх, и потянулся ко мне.

Я словно лишилась воли, просто молча смотрела, а душа вопила от ужаса.

Дин Ланнверт зарычал, одёрнул демоническую сущность:

— Только он!

Демон тоже зарычал, недовольно и голодно. Взвился вверх, несколько раз оборачиваясь вокруг своей оси. Вознёсся над Гнесом, прижавшимся к стене под окном, с лицом, искажённым гримасой страха.

С торжествующим хохотом демон ринулся вперёд, ввинтился в грудь Гнеса. Тот начал извиваться, хватаясь за горло, засучил ногами, каблуки застучали о пол. Дин Ланнверт смотрел на него с безжизненным лицом, только глаза горели демоническим пламенем.

Святая Миена, да он же убьёт его.

Но я, как околдованная, наблюдала, не в состоянии отвести взгляд. Гнес уже не сопротивлялся, только выл, глухо и покорно, на одной ноте, содрогаясь всем телом. Наконец он дёрнулся последний раз и затих.

Наступила оглушительная тишина.

— Выброси тварь на кладбище, — приказал дин Ланнверт.

Из трупа медленно, как поднимается уровень воды в болоте, потянулась бледно-бирюзовая дымка. Плавно сформировала уже знакомые мне черты волчьей морды. Но теперь она потеряла ту ауру голода. Демон был спокоен… сыт.

Дымка обняла труп, подхватила, словно убаюкивая, и растворилась. А дин Ланнверт повернулся ко мне.

Я вжалась в спинку кровати. Вот и наступила моя очередь. Не было даже мысли убежать: от него не убежишь. Я просто смотрела, как ко мне подходит моя смерть.

— Дочь… Рейборна? — повторил дин Ланнверт глухо и монотонно.

Я опустила взгляд, ничего не отвечая.

— Говори! — взревел он.

Я взмыла в воздух, подхваченная неведомыми силами. Ахнула, потеряв равновесие, взмахнула руками — и они тут же оказались заломлены назад, связаны невидимыми путами. Порванное Гнесом платье охотно поползло вниз, выставляя грудь напоказ. Я дёрнулась было прикрыться, но невидимые путы не позволили.

Дин Ланнверт поднял руку. Я сжалась, не понимая, что он хочет сделать. В следующий миг его ладонь легла прямиком на метку на правой стороне груди, и я вздрогнула от пронзившего меня жара. От того места, где дин Ланнверт касался меня, шла волна неистового чувственного огня.

Я опустила глаза и с испугом увидела, как метка разрастается, захватывая всё больше и больше, переползает на центр груди, раскидывает лучи, пускает завитки по ключицам. Это было даже красиво — как цветок, запутавшийся в паутине. Переплетающиеся чёрные узоры, симметричные с обеих сторон.

Да, красиво… вот только это была демонская метка. Дин Ланнверт снова меня пометил, поставил клеймо. Как будто вновь пытался показать, что я — всего лишь принадлежащая ему вещь. За что, за какой проступок на этот раз? Неужели только за то, что скрывала имя? Теперь, если я что-то натворю, боль наказания станет ещё сильнее?

Державшие меня путы неожиданно исчезли, я покачнулась, неловко встав на твёрдую поверхность пола. Дин Ланнверт подхватил, не позволив упасть, тут же развернул спиной к себе, сжал шею сильными пальцами. Я застыла, чувствуя себя куклой в его руках.

Одно движение, одно лишь его желание — и он свернёт мне шею. Он только что убил Гнеса, он всё ещё не в себе. Я чувствовала, как он борется… и проигрывает.

— Ты лгала мне, — послышался нечеловечески свирепый свистящий шёпот. Горячее дыхание коснулось кожи. — Ты была у меня в кабинете. Ты заслуживаешь наказания.

Сердце упало. Он знает. Вот он, мой проступок, ну конечно же.

Неужели я сейчас умру? Святая Миена, пожалуйста, пусть он убьёт меня безболезненно. Я закрыла глаза, прося у отца прощения за эту слабость.

И тут вдруг почувствовала то, что просто не могла почувствовать — горячие губы на своей обнажённой спине.

Вздрогнула, как будто меня хлестнули плетью. Кожа покрылась крупными мурашками. Вот оно, настоящее клеймо, а не то, что было до. Это прикосновение прожгло меня до самого нутра.

Я чуть слышно всхлипнула, и дин Ланнверт поцеловал меня снова. Чуть ниже того места, куда пришёлся первый поцелуй. Теперь я ощущала их оба, двумя жгучими огненными клеймами. Ноги ослабели, я бы упала, если бы дин Ланнверт не перехватил меня за талию.

— Отпустите…

Его рука была как железная. А вторая прошлась по лицу, погладила щёку. Так нежно. Преступно нежно. Я снова всхлипнула, но не от страха. Скорее, от ужаса перед самой собой, перед своим поведением, перед удовольствием, которое невольно испытала от этого прикосновения.

— Ты… его… дочь… — дин Ланнверт произнёс медленно, словно пробуя на вкус.