Ты мои крылья

   Хотелось… странного. Нежности и бесстыдства одновременно. Как-то выразить кипящие в крови возбуждение и восхищение, благодарность и жадное желание. Все, что она чувствовала, к этому невероятному, потрясающему мужчине.

   Она удобно устроилась на его бедрах. Уперлась ладонями в плечи, скользнула ниже – лаская, поглаживая, чуть царапая. Наклонилась, чтобы игриво куснуть за нижнюю губу и тут же отпрянула, когда он попытался ее поцеловать.

   – Тс-с-с, лежи смирно, будь послушным мальчиком,и я сделаю тебе очень хорошо.

   – Ну, давай попробуем, - усмехнулся он, принимая предложенную игру. Наама довольно улыбнулась и снова прильнула к тренированному телу – целуя и чуть прикусывая, вдыхая одуряющий запах желанного мужчины,изучая его тело так, словно сегодня впервые увидела обнаженным. Она ощущала себя пьяной, как кошка, вылакавшая целое блюдце валерьянки.

   В какой-то момент он все-таки не утерпел и расстегнул на ней корсет, накрыл ладонями грудь, лаская и терзая соски. Α потом шаловливые ладошки демоницы добрались до ремня. Наама беззастеңчиво погладила возбужденный член сквозь ткань брюк и облизнулась. В горле внезапно пересохло. Она в упор посмотрела на Торвальда, медленно расстегнула пряжку, пуговицы на ширинке и обхватила пальцами возбужденную плоть. Дыхание мужчины участилось. Не отрывая взгляда от его раcширенных зрачков Наама медленно нагнулась и коснулась губами бархатистой головки.

   Андрос нередко принуждал ее к подобным ласкам, но впервые в жизни они делала это сама без насилия, угроз и наркотика, просто в желании доставить мужчине радость. Не было ни брезгливости, ни отвращения. Только любопытство, как у ребенка, получившего новую игрушку. Наама сжала пальцы, ощущая под ними выступающие вены, лизнула совсем легонько, дразнясь. Торвальд тяжело выдохнул сквозь зубы,и Наама почувствовала, как низ живота свело короткой и сладкой судорогой.

   Она округлила губы, впуская его внутрь, обвела языком и задвигалась, стараясь подарить наслаждение каждым движением. Внизу живота пульсирoвало яростное голодное желание,требуя впустить в себя этот прекрасный член, почувствовать его внутри, отдаться бешеной скачке.

   Но рано. Пока еще рано. Она еще не наигралась. Не распробовала его вкус, не насладилась ощущением обладания.

   Она дразнила его: двигалась то быстрее,то медленнее, ритмично сжимала, впускала глубоко и облизывала, как мороженное, бросая развратные взгляды снизу вверх. Если бы кто-то год назад сказал Нааме, что она будет делать это с мужчиной сама, по доброй воле, что не только не почувствует себя униженной, но еще и получит удовольствие, она бы не поверила.

   – Повернись ко мне, - хрипло приказал Торвальд.

   – Что?

   – Повернись ко мне своей сладкой задницей, – это прозвучало слишком грубо и резко. Совсем непохоже на него. Наама недовольно фыркнула, но послушалась. Он потянул ее за бедра на себя, а в следующее мгновение она задохнулась, ощутив ласкающие и жалящие прикосновения языка на самой чувствительной точке своего тела. Это было волшебно! Непередаваемо! Как раз то, чего ей не хватало. Постанывая от удовольствия, она вернулась к своему занятию, но полностью сосредоточиться на ласках не получалось. По всему телу расплывалась сладкая пульсирующая дрожь, наслаждение звенело в каждой клеточке, огненный ком внизу живота рос и разрастался предчувствуем небывалого восхитительного финала.

   Кажется, это произошло одновременно. Легкая пульсация под пальцами, чуть терпкая вязкая жидқость на языке и мир взорвался в упоительном яростном безумии. Наама обмякла оглушенная, опустошенная оргазмом небывалой силы. Но Тoрвальд не оставил ее в покое. Развернул лицом к себе, впился в губы жадным поцелуем, в то время как его пальцы продолжали ласкать и поглаживать там, где мгңовением раньше был его язык. Наама выгнулась, жалобно всхлипнула и снова растворилась в наслаждении.

   В себя она пришла от поцелуя – весьма целомудренного, в лоб. Потяңулась, удобнее устраивая голову у него на плече, поймала теплую улыбку.

   – Кажется, занимаясь надругательством, мы пропустили ужин.

   – Я не голодна.

   Она ощущала себя сытой во всех смыслах. Довольная демоническая сущность тихонько мурлыкала.

   – А я бы съел здоровенный стейк.

   Наама мысленно перебрала содержимое холодильного ящика.

   – Стейка нет, - она зевнула. Как спать-то хочется! Слишком тяжелый и суетный получился день. – Могу пожарить яичницу.

   Яичницы и омлеты во всевозможных вариантах в последнее время у нее получались cовсем неплохо. Торвальд шутил, что такими темпами лет через пять-шесть рискнут снова попробовать паэлью ее авторства. Наама делала вид, что сердится, но на словах “пять лет” в душе что-то сладко замирало.

   Он легонько чмокнул ее в губы.

   – Лежи. С яичницей я способен справиться самостоятельно.

   Ну и ладно, ей же проще.

   Она провалилась в сон и не слышала ни как он уходил, ни как возвращался часом позже. Только почувствовав знакомую ауру рядом, подползла во сне, чтобы обнять и снова устрoить голову у него на плече.

***