Ты - мой омега (СИ)

Я нехотя вышел из авто, подхватив рюкзак и сумку с вещами, уставившись прямо на него, и двинулся в сторону дома.

- Ты, наверное, устал, завтра Дэн покажет тебе дом и город, тебе не помешало бы ориентироваться, да и… - снова болтала без умолку мать, вышагивая рядом со мной.

Я не обращал внимания на ее трескотню, видимо, выработав за время поездки иммунитет, или же мой только что приобретенный брат-близнец взволновал меня больше, не знаю, я не стал разбираться.

Когда мы подошли к самому входу, Донна представила нас так, будто мы и сами не могли понять кто есть кто.

- Дэн, дорогой, это твой брат Дин. Дин – это Дэн.

Так и было – он был совершенно на меня не похожим. Я никогда не любил патлы, всегда предпочитая делать стрижку вовремя, а его волосы, чуть светлее моих, кстати, уже спадали на лоб и прикрывали уши. Мой цвет глаз был ярко-голубым, даже синим, а у него они были светлые, не прозрачные, но заметно другие. На левой щеке у него виднелась россыпь родинок, которых у меня на лице не было вообще, а ресницы были значительно длиннее и темнее моих, что не вязалось с цветом его волос. Губы у братца в целом не отличались от моих, но они у него были ярче, видимо, из-за плохой привычки кусать их, а вот нос был почти такой же, как у меня, даже с такими же едва заметными черными точками – издержки подросткового возраста.

- Привет, я очень рад, что ты приехал, - улыбаясь, вежливо поздоровался Дэн.

Было видно, что он говорил искренне, хотя то, что фраза прозвучала как реплика в глупом шоу из телевизора, мне не понравилось.

- Привет, - буркнул я в ответ, проходя в дом.

В холле было прохладно и пахло выпечкой, я, не стесняясь, шел дальше, осматривая место, в котором мне предстоит жить еще три года, до самого восемнадцатилетия. Пройдя в гостиную, я поставил сумку на пол, а рюкзак кинул на диван, остановившись. Как бы мне не было тяжело признаться, здесь было уютно и даже как-то мило, то есть, было видно, что люди, жившие здесь, любили этот дом, любили друг друга, и им было хорошо здесь и комфортно, они были счастливы.

Грудь снова обожгло это чувство ненужности, которое появилось у меня с тех пор, как умер отец. Я никогда и не был нужен родной матери, собственному близнецу, я не понимаю, почему они захотели, чтобы я жил с ними, не только же из-за одного «так надо», «так положено» и «так делают все матери – растят своих детей».

- Ну как? – вопрос Донны прозвучал так неожиданно, что я чуть не подпрыгнул на месте.

- А баскетбольная команда в школе есть? – проигнорировав его, спросил я.

- Есть, а ты играешь? – Дэн доброжелательно улыбнулся, и я мысленно позлорадствовал – у него нет ямочек на щеках, которые так обожали во мне симпатичные девушки и парни.

Я коротко кивнул и сказал:

- Все классно. Где моя комната? – как бы запоздало отвечая на вопрос матери.

- Дорогой, приготовь, пожалуйста, все к ужину, я провожу Дина в его комнату.

Лэйн тоже всегда называл меня «дорогой» или «милый», от чего я ужасно бесился, но в глубине души мне было приятно, еще и потому, что у него был красивый и нежный голос типичного омеги. Как, впрочем, и внешность – теперь я понимал, почему отец предпочел Донне Лэйна, он был значительно красивее ее. Наверное, и вправду говорят – беты стареют быстрее альф и омег.

Лестница на второй этаж, где, видимо, теперь находилась моя комната, тихо скрипела под моей тяжелой поступью, и я, заслушавшись этим мерным поскрипыванием, даже не заметил, как она кончилась.

- Вот здесь, - свернув направо, мы остановились возле непримечательной коричневой деревянной двери, - теперь это твоя комната.

Без всякого энтузиазма я прошел туда, осматривая все вокруг.

- Через десять минут ждем тебя внизу, - напоследок сказала Донна, и уже собиралась было уйти, как я остановил ее.

- Не жди, что я буду называть тебя мамой.

Мы смотрели друг другу в глаза несколько секунд, и я видел перед собой только уставшую немолодую уже женщину, совсем незнакомую мне, на которую я был совершенно не похож, хоть она и родила меня.

- Ну что ж, не буду. Но мне бы очень хотелось, - сказала она, не отводя взгляд.

Я упрямо отвернулся, принявшись разбирать вещи, будто намекая, что неплохо было бы оставить меня одного, и она, видимо, поняв намек, ушла, тихо прикрыв за собой дверь.

Как только ее шаги стихли, я устало сел на кровать, нахмурившись. Лэйн просил позвонить ему, когда я приеду в свой новый дом, чтобы успокоить его, что все хорошо и со мной все в порядке. Даже эта невинная просьба не вызывала во мне положительных эмоций, хотя должна была, потому что этот жест говорил мне только об эгоизме мужа отца, а не об его беспокойстве. Я понимал, что не прав, но во мне будто уже что-то сломалось, что-то необратимо изменилось, и все вокруг казались врагами, притворяющимися родными людьми.

- Привет, Дин, как ты? – голос Лэйна, нежный и радостный, на миг окунул меня в то время, когда еще все было хорошо, и, казалось, что я не уехал навсегда, а всего лишь ненадолго, в какой-нибудь лагерь, и он и отец уже скучают по мне, обрывая телефон.