Ты мой самый жесткий кайф (СИ)

— А может глупая, — огрызнулась девушка. Поверить в то, что это происходит с ней, было практически невозможно. В голове смешалось все, превращая мозги в закипающую субстанцию. Она потерла лицо руками, тяжело выдохнув. — Хорошо, останусь у тебя.

***

Душ, горячий душ — это лучшее, что случалось с девушкой за последние сутки. Вода расслабила тело, относительно расслабила дымящийся мозг и отмыла ту грязь, что она ощущала на себе. Гель для душа с отдушкой «ментолового льда». Сара улыбнулась от названия, но аромат, что заполнил пространство душевой кабины приятно раздразнил рецепторы. Теперь она не просто живет у Вишни, она еще и пахнет как он.

Когда она вышла из душа, обернутая лишь в одно полотенце, увидела, что Вишня ставит холст на мольберт и подготавливает свет.

— Замри, — в приказной форме сказал кудрявый.

Сара остановилась не проронив и слова. Мурашки пробежали по всему телу, а холодок от его тона мягко скользнул по спине. И сама того не понимая, девушка была лишена возможности двигаться, что-то внутри не позволяло сделать и шага. Ей было неудобно и немного страшно.

— У живописи есть два понятия, — тихо начал он, бросая быстрые взгляды на девушку, что так желал, — Эти понятия: тона и цвета. Я безумно люблю работать с цветом, люблю создавать интересные цветовые решения, ты знаешь, — добавил он, и Сара услышала, как кисть коснулась шершавого холста, оставляя на нем свои следы. — Но часто, в погоне за цветом теряю тоновое решение. Поэтому, хочу написать тебя в двух цветах: белый и черный.

— Но ведь наша жизнь не делится на эти цвета, она другая и более насыщенная. Более яркая, иногда мрачная, конечно, — она потянула полотенце, что хотело упасть, но Вишня шикнул:

— Замри! Я не хочу повторять несколько раз одно и тоже, мир не рухнет, если с тебя спадет полотенце, — его губы тронула легкая улыбка, в которой Сара увидела немного тепла и даже толику желания. Хищность голубых глаз скользила по ее телу, пока руки так ловко делали мазки. — Я вижу ее так, как хочу видеть, О`Нил, и зачастую она делится на белое и черное. Можно добавить еще охру, — сказал он сам себе и полез в ящик за нужным тюбиком краски.

Вишня всеми способами хотел привязать Сару к себе, обвязать невидимой петлей ее тонкую изящную шейку, чтобы она следовала за ним во все неведомые дали. Писать ее плавные изгибы тела было немыслимым наслаждением, он будто бы сам водил пальцами по нежной коже, будто бы чувствовал ее мурашки на шероховатом холсте. Текстура масляных красок возбуждала в парне лишь самые смелые и откровенные фантазии на счет этой девчонки. В штанах становилось теснее, картина писалась в разы быстрее, а желание прижать блондинку к стене курсировало по венам.

Когда он закончил картину, разрешил Саре подойди и посмотреть.

— Почему «ли»? — спросила девушка, увидев в уголке очень мелкую подпись. Любопытство распирало ее, но желание ещё больше, особенно, когда почувствовала мягкие губы Вишни, что стали рассыпать поцелуи по бархатной коже плечей.

— Лили, — выдохнул он возле уха горячим дыханием, заставляя блондинку дрожать. А властные ладони убирали мешающее полотенце. — Так звали мою мать. И я ненавижу все, что с ней связано.

— Но ты прекрасно пишешь, твои работы заслуживают признания, Ви.

— Просто заткнись, Сара.

Не успела девушка ничего сказать, как Вишня впечатал ее лицом в бетонную шероховатую стену. Сердце девушки забилось в бешенном ритме и она была уверена, что его было слышно. Его движения были грубые и рваные, а тело Сары обмякло, готовое отозваться на любое прикосновение брюнета. Он так хотел быть внутри нее, что задыхался от желания. Не было сил держать себя в руках, и единственное, что хотелось держать в руках это ее ягодицы и жестко насаживать на член, чтобы она стонала и кричала от головокружащей ласки.

Руки жадно ласкали и запоминали каждый сантиметр тела Сары, а девушка лишь подхватывала губами воздух изнемогая от дикого возбуждения. И Вишня не медлил, когда холодные пальцы коснулись влажных складочек половых губ, размазывая по ним сладкий сок. Он вошел резко двумя пальцами, сжимая свободной рукой упругую грудь. Брюнет то сгибал пальцы, то разводил ими упругие стеночки, надавливая на самые чувственные точки, заставляя девушку извиваться и тереться о него бедрами. Сара выгнула спинку и толкалась бедрами на пальцы, все внутри нее утопало в эмоциях и чувствах. Она совсем не сдерживала стоны, не стеснялась быть громкой или излишне пошлой, лишь рассыпалась на маленькие кусочки от грубого укуса в шею, будто бы он вампир из популярной саги. Вишня зализал след от зубов, и хрипло зашептал ей пошлости на ухо, от которых Сара текла еще больше.