Ты мой! Счастье вопреки

На некоторое время между нами воцарилось молчание. Видимо, каждый думал о своем. Не знаю, о чем именно думал Дмитрий, а лично я думала о том, как бы ему намекнуть, что мы были бы совсем не против увидеть его. Точнее, я, — ведь сыну я так и не рассказала, что его отец жив. Не потому что не хочу, а потому что не знаю, как именно преподнести эту информацию сыну. И пока Дмитрий не звонил, я как — то этим вопросом и не задавалась. А сейчас…

— Вероника? — напряженный голос Дмитрия вырвал меня из мыслей.

— Да, Дмитрий?

— Я бы хотел к вам приехать, ты ведь не против? — спросил он.

Я даже разозлилась на него за этот вопрос. Я ведь ему говорила, что не против! Неужели ему и так было непонятно? Зачем было столько времени молчать, а сейчас звонить, чтобы поинтересоваться, не против ли я, чтобы он приехал? Я хотела все это высказать ему и добавить пару нецензурных слов, но вовремя взяла себя в руки и спокойно (а главное, честно) ответила:

— Мы будем только за!

— Вероника? Я спрашиваю тебя, не будешь ли ты против присутствия меня в вашей жизни? — серьезно спросил он, чем меня немало удивил.

Что он хочет сказать мне этой фразой? Что хочет быть рядом постоянно? Или просто появляться на горизонте чаще, чем пару раз в неделю? А может, он хочет построить семью, как хотел этого ранее? Черт! Как трудно бывает угадать намерения другого человека. Особенно если этот человек совершенно не умеет говорить прямо, чего он хочет!

— Да… Я не буду против, — ответила я поспешно, так как пауза уже затянулась.

— Хорошо! — выдохнув, улыбнулся Дмитрий. — Тогда я на днях буду! — чуть веселей сказал он.

— Будем ждать! — ответила я. — Пока!

— До встречи! — сказал он и отключился.

Ага, до встречи! Теперь бы как — нибудь подготовить сына к этой самой встрече!

Рассказать ребенку о том, что его отец жив, было еще тем испытанием. И не только для меня, но и для психики сына. Что бы я ни пыталась придумать, какие бы слова ни старалась подобрать, походило все это на бред умалишенного.

В принципе, сын на меня именно так и смотрел, когда я ему пыталась сказать, что его отец не только жив, но и собирается к нам приехать. В результате я рассказала ему все как было, утаив лишь то, что ребенку знать не нужно. Главное, я сказала ему, что в том, что мы считали Дмитрия умершим, нет вины самого мужчины. И Дима мне, вроде, поверил, что немного меня обрадовало. А то я уже думала, что он побежит звать на помощь Милу.

Сын после известия, что его папа жив, молчал некоторое время, а потом спросил:

— Мам, а разве так бывает?

Я с грустью, но в тоже время и нежностью посмотрела на своего сына.

Его синие глаза выражали крайнюю растерянность. Этому маленькому человечку еще не понять, что в нашей жизни и не такое бывает, и наш случай — светлый лучик среди тех ужасов, которые случаются в жестоком взрослом мире.

— Раз с нами такое произошло, то, наверное, бывает, — ответила я ему и несмело улыбнулась.

Дима на мой ответ лишь кивнул, давая мне понять, что все уяснил.

После нашего разговора сын проходил весь день хмурым и задумчивым, а еще он почти все время молчал, из — за чего я стала переживать. Не выдержав, я подошла к нему вечером и попыталась поговорить. На что он хмуро на меня посмотрел и вполне серьезно ответил:

— Мам, отстань, я думаю!

— И о чем, можно узнать? — спросила я.

— О жизни! — ответил он и скрылся в своей комнате, оставив меня удивленно смотреть ему вслед.

Вот так всегда и бывает, кто — то третий заваривает кашу, а расхлебывать все приходится тебе! Ничего, ему просто нужно время, чтобы все обдумать и принять.

Когда Дмитрий мне позвонил, чтобы предупредить нас, что он уже подъезжает, мы с сыном, не сговариваясь, вышли его встретить.

Не прошло и пяти минут, как возле нашего дома остановился большой черный внедорожник, а через некоторое время боковая дверь отъехала в сторону и на специальной платформе Дмитрий спустился на землю. Он сидел в инвалидной коляске, и за все время пока он спускался, ни разу не посмотрел в нашу сторону. Но я его за это не осуждаю, прекрасно понимая, каково ему сейчас. Глядя на него таким, мое сердце сжимается от осознания, какую боль ему пришлось пережить и какую ему еще предстоит испытать, пока он будет мириться со своим новым положением.

Димка все это время от нетерпения чуть ли не подпрыгивал на месте. В его глазах блестели слезы, но это, по — видимому, были слезы счастья.

Когда за Дмитрием захлопнулась дверца машины и водитель неспешно уехал, Дмитрий поднял голову и все же взглянул на нас. И в этот момент мне хотелось расплакаться. Во взгляде мужчины стоял страх. Страх того, что таким он нам не нужен, он боялся быть отвергнутым.

Димка не вытерпел и с криком "папа" кинулся к Дмитрию. Повиснув на нем и уткнувшись мужчине в шею, он замер. Дмитрий крепко обнял сына и прикрыл глаза. А я стояла и пыталась незаметно вытереть слезы.

Через некоторое время сын, наверное, понял, что только что сделал. Выкрутившись из объятий Дмитрия, он смущенно сказал:

— Привет!

— Привет! — улыбнулся ему Дмитрий.