Ты мой! Счастье вопреки

Уже несколько дней я хожу сам не свой, не зная, какие подобрать слова для начала разговора. Но от Вероники никогда ничего не скроешь!

Уже был поздний вечер, и все домочадцы отдыхали по своим комнатам. А я засиделся в кабинете, переписываясь со своими адвокатами, спрашивая их мнение о сложившиеся ситуации. Я не услышал, как она вошла. И поэтому вздрогнул, когда ее такие нежные руки обняли меня со спины. Она засунула свой любопытный носик в экран компьютера, но не увидела там для себя ничего интересного. К счастью, я уже все вопросы успел решить, а на экране находилась статистика доходов моей фирмы. Вероника обошла кресло и села мне на колени, оставив легкий поцелуй у меня на губах, после чего спросила:

— Дим, что происходит? Ты вот уже несколько дней ходишь сам не свой. Это касается нас?

Ее голос был мягким, нежным, но в то же время в нем чувствовались нервные нотки. Неужели она все эти дни думала, что проблема в них? И сейчас она с нежностью и затаенным страхом смотрит на меня. И я своей нерешительностью дал ей повод думать, что они мне стали не нужны? Если это так, то я полный кретин!

Обняв Веронику и поцеловав ее в висок, я сказал ей:

— Прости, что заставил тебя думать о таком! У нас все хорошо! И дело вовсе не в нас, почти… — я в растерянности почесал бровь, не зная, как бы помягче ей это сказать.

— Дмитрий, меня как раз это «почти» и пугает! — сказала она серьезно. — Говори уже, в чем дело, или я даже не знаю, что с тобой сделаю!

Я вздохнул обреченно. И вместо того, чтобы что — то ответить, достал из верхнего ящика стола письмо. То самое письмо, что не давало мне покоя вот уже на протяжении нескольких дней.

Вероника непонимающе взяла конверт в руки. Неуверенно открыв его, она приступила к чтению. И чем дальше она его читала, тем больше становились ее глаза. Я бы даже посмеялся с этого выражения ее лица, если бы не серьезность ситуации.

— Как такое возможно? — растерянно прошептала моя жена. — Дим, этого же не может быть. Дим, ну скажи, что не может! — с паникой в голосе проговорила она.

Вероника с таким страхом и одновременно с надеждой посмотрела мне в глаза, что я впервые за столько времени захотел солгать ей. Сказать, что это все не правда, что этого не может быть. Но я не мог. Письмо в ее руках было ярким доказательством обратного.

Глава 15

Я смотрела на письмо в своих руках и не верила в то, что в нем написано. Я до последнего не принимала слова сестры за чистую монету. Но в письме, что дал мне Дмитрий, черным по белому было написано, что Туманов Дмитрий Михайлович обязан явиться в суд для установления отцовства на Серову Елизавету Дмитриевну, матерью которой является не кто иной, как Серова Марина Андреевна.

Я даже не сразу поняла, что плачу, пока не почувствовала, как руки Дмитрия нежно вытирают слезы с моего лица. Оторвав взгляд от письма, я посмотрела на Дмитрия со страхом и надеждой. Я боялась того, что будет дальше с нами и нашей семьей, если это окажется правдой. Нет, Дмитрию я доверяю, я знаю, что он нас не оставит, что любит. Но все же… я надеялась до последнего, что это не может быть правдой. Даже сейчас, держа в руках это письмо, я надеюсь на то, что это все — очередная пакость сестрицы.

— Дим, этого же не может быть! Дим, ну скажи, что не может! — с паникой в голосе вскричала я.

Но Дмитрий лишь заключил меня в объятия и тяжело вздохнул.

— Я бы с радостью сказал тебе, что это неправда, но я обещал тебе не лгать, — печально ответил он.

— И что теперь? — не удержавшись, я всхлипнула.

Я не собиралась плакать, тем более здесь, при Дмитрии. В его глазах я всегда хотела оставаться сильной и уверенной в себе. Но это… это уже было слишком для меня. Столько всего вытерпеть, столько всего сделать, чтобы быть счастливой, а в итоге твое счастье кто — то хочет испортить, порвать на части. И ради чего? Ради чего все это делает Маринка? Ради мести? Или зависти? Что движет этой женщиной? Неужели она думает, что сможет таким способом отобрать у меня Дмитрия? Тогда она сильно ошибается! Дмитрий мой!

— Не знаю, но это ничего для нас не значит! Слышишь, Вероника? Это ничего для меня не значит! — сказал уверенно Дмитрий. — Вы моя семья! И что бы там ни думала, что бы ни планировала Марина, у нее ничего не выйдет! — заверил он меня.

Я улыбнулась ему сквозь слезы.

— Правда? — немного по — детски спросила я.

Мне нужно было услышать эти слова еще раз, чтобы успокоиться.

— Правда! — ласково ответил он, вытирая следы от слез.

— Вот и славно! — проговорила я. — Знаешь, пусть она обломится, ты — мой! — с решимостью заглянув Дмитрию в глаза, сказала я, и, увидев его нежную улыбку, смутилась и пробормотала:

— М — м–м… точнее, наш.