Ты мой закат, ты мой рассвет (СИ)

— Можешь называть внучку Фасолькой, - хихикаю в кулак, представляя, какой сумасшедшей бабушкой будет моя мама.

— Может, это мальчик. Отец до потолка бы прыгал, ты же знаешь, что у него фамилия и продолжение рода. - Последние слова мама говорит тише, как будто нас могут подслушать.

— Не говори ему пока, хорошо? - Знаю, что ей это не просто, но я не хочу раздувать костер до того, как решу вопрос с Антоном.

Некоторые вещи нужно закрывать до того, как двигаться дальше.

Когда мама уезжает, я еще долго хожу по своей маленькой квартирке из комнаты на кухню и обратно, собираясь с силами, чтобы все рассказать Антону. Если бы не те его слова, я бы все сделала, как в глупых романтических фильмах и была бы полностью счастлива. Но, возможно, так даже лучше? Не пришлось бы увидеть его разочарованное лицо и спрятанные в карманы джинсов ладони, потому что он бы так и не захотел брать «подарок с громким намеком».

Я знаю, что ни за что не выдержу разговор лицом к лицу. Мне еще нужно время, чтобы привыкнуть к новому статусу и стать смелее, но и тогда вряд ли бы я стала достаточно смелой для тяжелого разговора с моим сложным мужчиной.

А по телефону... Я даже в зеркало не могу проговорить пару предложений, чтобы не заикаться и не хныкать.

Остается только самый трусливый способ. Тот, о котором подумала еще днем. Я оправляю Антону видео.

И быстро, пока не передумала, с опечатками и ошибками, несколько сообщений. Я: Я правда не знала Я: Я не врала, клянусь!

Я: Я пойму, если ты заберешь то, что я оставила в раковине, и найдешь для этих вещей более подходящую женщину.

Я: Аборт я делать не буду, извини. Это может быть единственный шанс для меня.

Я: Я согласна на развод и готова воспитывать ребенка одна. Без твоего участия, если захочешь, официального и не официального.

Я: Никто не знает, будет ли Фасолина здорова, но на УЗИ все в порядке. А с завтрашнего дня у меня целая куча анализов. Я буду верить, что все-таки смогу стать хорошей матерью.

Я: Я больше не буду тебя тревожить.

Все сообщения доставлены и прочитаны почти сразу.

И мне как в детстве хочется крепко скрестить пальцы на удачу.

Я держу телефон в ладони и почему-то, хоть он точно не ожил, не обрел разум и не пытается сбежать, перехватываю второй. Наверняка. Чтобы был вот здесь, у меня перед глазами. Чтобы не давать экрану погаснуть, потому что в моей голове торчит нелогичный страх, будто тогда сообщения в полной темноте не найдут ко мне дорогу.

Проходит пять минут.

И еще пять

Два раза по пятнадцать.

Час.

А потом звонок - резкий и громкий, и я почему-то жмурюсь, как будто оттуда меня летит огромная глыба метеорита.

Это мама

Я поджимаю губы, чтобы не завыть, мысленно считаю до пяти и прикладываю телефон к уху. Она осторожно интересуется, как у меня дела, и не забыла ли я поесть купленные в булочной шоколадные кексы и пончики в малиновой глазури.

Хочу успокоить ее, сказать, что все съела, сыта и довольна, и я как раз занята сложной, но интересной задачей постановки жизни на новые правильные рельсы. Но вспоминаю, что дала себе обещание больше никогда не врать. Даже в мелочах. Поэтому говорю, что забыла, потому что занималась «делами», и хорошо, что она напомнила. Матери не нужно говорить, что у меня могут быть за дела - она слишком хорошо меня знает, читает между строк, как букварь. Она еле слышно вздыхает и просит набрать ее перед сном. И обязательно поужинать, потому что голодовка и нервы не пойдут на пользу Фасолинке.

Мы в унисон улыбаемся, и я кладу трубку.

Медленно, как будто приходится разрывать невидимый кокон, опираясь рукой на кровать, встаю. Откладываю телефон, хоть для этого нужно сделать над собой огромное усилие.

Я знала, что так будет.

Какая-то очень глупая часть меня хотела верить, что на самом деле Антон имел ввиду что-то другое. Что новость о ребенке - настоящая, а не просто свалившаяся в виде догадки - поможет ему взглянуть на ситуацию... Не знаю... Под другим углом? Увидеть все это моими глазами и хотя бы попытаться дать нам шанс. Еще один. Даже если все предыдущие мы очень бесполезно истратили.

Нужно поесть. Через силу. Пора прекращать думать о себе. Во мне растет маленькая жизнь, которую я - нерадивая мамаша - и так ужасно встретила.

Я убираю подальше банки с кофе, выставляя вперед пачку привезенного из Китая крафтового чая. Включаю свет, телевизор, нахожу в приложении клуба любимый альбом The Midnight[1]. Он идеально вписывается в яркий город за окном, медленный снег и мои неуклюжие, но первые попытки быть сильной.

Кладу пончик на самую красивую тарелку.

Делаю чай в большую прозрачную чашку и усаживаясь на диванчик, наблюдаю, как чайный «орех» раскрывается экзотическим цветком, медленно окрашивая воду в мятно-желтый цвет.

Словно маленькая, выковыриваю из глазури кусочки белого шоколада. Все будет хорошо, Фасолина.

По крайней мере, мы попытаемся

Глава двадцать восьмая: Антон

Сколько раз я уже посмотрел это проклятое, снятое с рук и раздражающе дрожащее видео?

Много - это ближе к истине.